Юность.

Прекрасная, но вместе с тем, сложная и противоречивая  пора. Время, когда хочется заявить о себе громко. Очень громко. Оглушительно громко.

В поиске самовыражения мы совершаем абсолютно нелепые эксперименты над собственной внешностью. Нам кажется, что мы ищем новый стиль. Хотя на самом деле, всего лишь примеряем на себе образы кумиров.

Мы с головой окунаемся в разноцветный поток новомодных течений, и стремительно уносимся в романтический мир иллюзий. Всё сделанное до нас, кажется ветхим и не нужным. Сейчас. Именно сейчас рождается то, самое настоящее, что останется на века. И это сделаем мы.

Именно в юности нам однажды даётся шанс заглянуть по ту сторону луны, и совершить самые важные для себя открытия. Те, что возможно изменят всю нашу дальнейшую жизнь.

Итак, это было летом. Где-то в начале восьмидесятых годов.

Массивные чёрные динамики акустических колонок S-90 усердно прокачивали глубокие басы забойной роковой композиции. Сдерживая агрессивный натиск звуковой волны, стёкла деревянной оконной рамы лишь обречённо вторили им, нервно позвякивая в такт.

Квартира в первом этаже городской многоэтажки неизменно привлекала внимание местных пенсионеров. Проходя мимо, они всегда грозили кулаками, приговаривая: «Ну, паразит! Опять этот Сашка свою тарабарщину завёл! Что за музыка такая? Грохот один, да лай. Тьфу, зараза! Хоть бы раз что-нибудь для души включил. Хотя, дождёшься от него, как же. А ещё студент!».

Однако больше всех доставалось Сашкиным соседям, которые, невзирая на свои музыкальные предпочтения, невольно становились слушателями всех новинок из мира хард-рока и хэви металл.  Его мощная акустическая аппаратура словно пренебрегала бетонными стенами квартиры, и оглушительные потоки грохочущего звука вероломно вторгались в чужие покои. Звонить в его дверь или стучать в стену не имело никакого смысла. Саня попросту их не слышал или делал вид, что не слышит. Однако надо отдать должное, был он человеком по-своему великодушным, и вечерний покой граждан, как правило, не нарушал.

Саня, как и многие ребята того времени, был страстным поклонником тяжёлой рок-музыки, и слыл большим её знатоком, невзирая на свой юный возраст. Дискография любимых исполнителей хранилась в его голове подобно таблице умножения. И на вопрос о любой известной рок-группе, он тут же мог выложить названия вышедших в тираж концертов, с указанием года выпуска и составом музыкантов.

В среде городских меломанов, в свои шестнадцать лет, он был достаточно известной и авторитетной фигурой. А посещение неформального рынка под названием «Пластинка», который собирался по воскресеньям в парке Молодёжного центра, было неотъемлемой частью его бытия. Здесь кипела особая и, как ему казалось, настоящая жизнь. Сюда стекались самые свежие новости из мира зарубежной поп музыки, обсуждались вышедшие в тираж концерты любимых исполнителей.

Фирменные виниловые диски в ярких блестящих конвертах были на этом рынке основным объектом продажи или обмена. В те времена в советскую страну они попадали из-за рубежа чаще всего нелегально, и стоили больших денег. Чтобы позволить себе подобное приобретение, порой, такому школяру, как Саня, предстояло выложить сбережения от обедов за целый год, а то и больше. Поэтому деньги на покупку собирались долго и трудно. К дискам относились предельно бережно и, сделав несколько магнитофонных записей, меняли на другие. 

Но, не смотря на это, обманы или подлоги случались здесь крайне редко. Это был не коммерческий рынок, а скорее сообщество, объединявшее людей по их общим интересам.

Сегодняшний выходной не стал исключением для Сани, и он ближе к обеду уже был с друзьями в парке Молодёжного центра.

- Хэллоу, пиплы! – как всегда громко и с юмором влился в коллектив Борька по кличке Босс, пожалуй, самый яркий представитель меломанской тусовки. Он, как и многие посетители «Пластинки», носил длинные волосы, спадавшие худыми прядями на узкие плечи. Потёртые джинсы фирмы Levis, привезённые из Штатов, были предметом его особой гордости и, одновременно, зависти некоторых несознательных соплеменников.

На его белой футболке красовался самодельный оттиск ударной установки группы Роллинг Стоунз. Такие изображения поклонники рока копировали с плакатов-вкладышей. Затем они наносили их на одежду несмываемыми красками через трафареты, которые вырезали на листах плотной бумаги.

- Здорово, Босс! – откликнулись почти хором, сбившиеся в плотный круг завсегдатаи «Пластинки», - Заждались тут тебя некоторые. Ну, не томи душу, выкладывай, что принёс!

- Да, неужели?! А, что по городу уже поползли слухи? – с лёгкой иронией в голосе, как всегда начал набивать цену своему визиту Борька.

Откуда у него регулярно появлялись новые аудиозаписи, и даже фирменные диски, точно не знал никто. Сам он не любил распространяться на эту тему. Однако ходили слухи, что кто-то из Борькиных родственников по роду своего занятия часто выезжал за границу.  Впрочем, это было уже не важно. Главное, что с Боссом всегда было весело, и во многом, благодаря именно ему друзья оказывались в курсе основных музыкальных событий.

- А, фейсом об тейбл не хочешь?  Завязывай тянуть жвачку! Не травмируй психику! У нас и так от постоянного классического нытья по радио того и гляди депресняк  начнётся!– тут же парировал ему в ответ Саня, - Все знают, что ты с пустыми руками не приходишь. Выкатывай!

Собравшиеся,  дружно засмеялись, явно одобряя стиль начавшегося диалога.

- Ну, ты малый как всегда в теме! Уважаю, чувак! – покачивая головой, обратился к Сане улыбающийся Босс. Затем парни манерно поздоровались друг с другом, размашисто и звонко хлопнув открытыми ладонями.

– Окей! Только слабонервных прошу сразу удалиться.

Оглядев ещё раз, обступивших его ребят, Борька медленно начал доставать из блестящего рекламного пакета, упаковку какого-то нового музыкального альбома из двух дисков. Впившиеся в новинку глаза, казалось, сами вытягивали наружу его содержимое. И вот, когда фокус с извлечением уже близился к завершению, тягучую тишину ожидания разрезал чей-то возглас: «Очуметь! Да это же «Стена»!

И вот, уже собравшаяся вокруг них приличная толпа, монотонно загудела, словно проснувшийся улей: «Босс новый двойник «Пинк Флойда» притарабанил»!

Это была любимая группа многих поклонников рока того времени.  Богатая по своему звучанию и мелодичности, она сильно выделялась на общем фоне бушующего «харда». Многие в среде меломанов прочили ей надёжное место в авангарде классической музыки будущего.  Поэтому отношение к их новым творениям было всегда особенно трепетным, и вызывало множество разговоров, обсуждений и, конечно же, споров.

Страждущие руки тут же потянулись со всех сторон, желая поскорее прикоснуться к  новому шедевру.

- Спокойно! Руки прочь! Смотреть только одним глазом! – резко, но с иронией осёк Босс, особенно нетерпеливых зевак, которые уже начали напирать со всех сторон.

- Нет, «Флойд» это, конечно, ничего, в смысле прокатит, - неожиданно затянул Саня. - Но ты мне в прошлый раз, помнится, что-то потяжелее обещал принести?

Все знали, что Саня хоть и был в этой компании самым младшим, но именно он являлся наиболее ревностным поклонником самой тяжёлой рок-музыки.

- Не боись, Санёк! Если Босс что-то пообещал, то будь уверен – сделает обязательно. На, держи. Крутейший сборник! Всё свежак! И первая запись, учти! - и он протянул ему бобину с магнитофонной лентой.

Цель была достигнута. Борька купался в океане всеобщего восторга. Всё оставшееся время, ребята посвятили разглядыванию нового альбома, обмену дисками, и просто обсуждению последних новостей.

Уходя с «Пластинки» Саня успел договориться с Боссом по поводу записи альбома на магнитофонную ленту, и довольные встречей ребята разошлись по домам.

- А вот, и сынуля пришёл! – радостно встретила в прихожей Саню его мама, - А у нас для тебя сюрприз! Собирайся. Мы едем в гости к папиному другу, дяде Славе. Помнишь? К тому самому, с которым папа в армии служил.

- Едем всей семьёй, и возражений быть не может! - с ходу предупредил отец.

Саня уважал отца, и действительно много слышал от него об армейской дружбе и особенно об этом человеке. Отпираться было бесполезно, и потому он сразу решил сдаться на милость родителей.

Дорога в старинный губернский городок, куда направилась погостить их семья, заняла ночь езды на пассажирском поезде. И уже ранним утором Саня с удивлением рассматривал местную железнодорожную станцию. Единственное одноэтажное здание, выложенное из древнего бурого кирпича, меньше всего напоминало ему вокзал.

Но особенно поразили воображение городского юноши домашние куры и гуси, нагло разгуливающие на свободных железнодорожных путях. Бодрящая свежесть летнего утра смешивалась с ароматом горячего хлеба, доносившегося с местного хлебозавода. Всё это создавало атмосферу особого, почти домашнего уюта.

 Папин друг Сане понравился сразу. Добродушный человек с широкой открытой улыбкой, он при встрече горячо обнял всех и поздравил с прибытием. Затем он подхватил чемоданы, и повёл всех к машине. 

По пути к дому дядя Слава устроил столичным гостям ознакомительную экскурсию по своему маленькому старинному городку, которая уложилась от силы в полчаса.

 Привыкшему к сумасшедшему ритму большого города Сане всё здесь казалось маленьким и неподвижным. Тихие старые улочки, местами выложенные старинной брусчаткой. Чугунные водяные колонки на узких тротуарах. Невысокие, одно- или двухэтажные дома, выстроенные, похоже, еще в девятнадцатом веке, окруженные дощатыми и примыкающими друг к другу заборами в человеческий рост. Немало впечатлили Саню и массивные деревянные ворота, подвешенные на потемневших от времени кованых петлях.

 Городской парк был густо засажен тополями и кустами акации. Окружённый невысокой кирпичной оградой, казалось, он только начинал отходить ото сна. Оттуда не доносился привычный гул аттракционов или рёв репродукторов. Вместо этого отовсюду слышалось весёлое щебетание воробьев и даже пение певчих птиц.

Слегка старомодная одежда прохожих также подчёркивала провинциальность городка и его обитателей. Отовсюду веяло неторопливой размеренностью жизни.

- Да.… Ну и тоска! Просто «симфония в четырёх частях с утра и до полного ошизения!» – успел сделать вывод Саня к тому времени, когда гости подъехали к дому.

Старинный двухэтажный деревянный дом, прикрывался с улицы небольшим палисадником, заросшим кустами сирени. Слева от дома был разбит большой яблоневый сад, который выглядывал из-за высоченного забора.

На нижнем этаже дома располагалась хозяйственная часть, а в жилую, расположенную выше, вела скрипучая деревянная лестница. Войдя, Саня был поражён не только необычной архитектурой дома, но и какой-то особенной атмосферой, которая царила в нём. Несмотря на разливающийся аромат домашних пирогов, он показался ему больше похожим на музей, чем на жилище современного человека. Отец, видимо уловивший вопрос, возникший у сына, тут же опередил его: «Что нравится? Ты таких домов ещё не видел. Ему без малого лет сто будет! Правда, Слава?»

- Да. Его ещё мой дед строил, - с гордостью поддержал рассказ дядя Слава. - Он в этом городе ещё при царе-батюшке начальником местной уголовной полиции был. О, как!

- А, ещё в этом доме живёт папа дяди Славы, который до революции успел окончить университет в нашем городе. Дедушка Михаил очень известный врач, хирург – продолжил историческую справку отец.

- Здравствуйте. С приездом вас! Пойдёмте, я вам сейчас всё покажу, - вдруг послышался очень милый девичий голосок, и перед гостями появилась дочка хозяев. На вид она была Саниной ровесницей. Тугая девичья коса, переплетённая яркой шелковой лентой, спадала вдоль спины, и венчалась аккуратным атласным бантом. Лёгкое сатиновое платье имело довольно простой покрой, но при этом подчёркивало безупречность девичьей фигуры. Маленький курносый носик украшал её круглое личико. А пара больших чёрных глаз, казалось, прожигала Саню насквозь.

- Погоди, Мариша! Дай гостям с дороги устроиться. Умыться, позавтракать, - перебила её пожилая женщина, вышедшая им навстречу с большим блюдом свежеиспечённых пирожков. Это была бабушка Мариши.

В зале, прибывших гостей встречал отец дяди Славы, дедушка Михаил, сухощавый высокий мужчина далеко за восемьдесят лет. Несмотря на преклонный возраст, назвать его стариком было не возможно. И не только потому что он был безупречно одет и чисто выбрит. Особая осанка, взгляд и манера говорить, выдавали в нём настоящего представителя класса ещё той, дореволюционной русской интеллигенции.

После короткого знакомства всех усадили за стол, сервированный старинной фарфоровой посудой и серебром.

Гостей по обычаю встречали пирожками. Таких вкусных пирожков Саня ни пробовал никогда. Они были особой гордостью бабушки Веры. Покрытые золочёной жареной корочкой, пирожки были из очень тонкого теста, секрет приготовления которого она хранила втайне от посторонних. Пирожки словно таяли во рту.

Большущее блюдо, стоявшее на столе, гости опустошили полностью и после принялись за чай. Его подавали из настоящего старинного тульского самовара, украшенного многочисленными медалями с прежних самоварных выставок. На верхней его крышке значилась надпись: Братья Шимарины в Туле.

Такие самовары разжигали мелкими деревянными щепками, а затем кипятили на сухих сосновых шишках.

Специально к чаю, бабушка поставила на стол несколько различных сортов ароматного домашнего варенья, которое было разлито в небольшие хрустальные вазочки. Оттуда варенье раскладывали серебряными ложечками в стеклянные розетки.

Первое впечатление от, казалось, скучного городка постепенно сменилось у Сани неподдельным любопытством. Теперь ему хотелось рассмотреть в этом доме всё до мелочей. А посмотреть здесь действительно было на что.

После завтрака дедушка пригласил гостей в свой кабинет. Большой дубовый стол старинной работы стоял напротив приоткрытого окна с видом на фруктовый сад.

Справа от стола располагался диван, а слева небольшой книжный шкаф. Его полки были  доверху заставлены старинными фолиантами в основном по медицинской тематике. К шкафу почти примыкало большое чёрное пианино с бронзовыми подсвечниками.

Всю мебель и пианино, казалось, перенесли сюда из краеведческого музея. Саня по привычке сначала даже боялся прикоснуться ко всему этому, и только разглядывал развешанные на стенах портреты, заложив руки за спину.

В какой-то момент его внимание привлёк большой старинный альбом в кожаном переплёте. Альбом покоился в углу стола на бронзовой подставке в виде тройки скачущих лошадей. Уловив интерес юноши, дедушка Михаил благосклонно разрешил посмотреть его содержимое. Он аккуратно снял семейную реликвию с подставки и вручил её гостю.

Оказалось, что альбом был подарен ещё отцу деда Михаила его сослуживцами. Об этом гласила надпись на первой странице, сделанная удивительно красивым почерком, очевидно, ещё чернильным пером.

Дамы в изящных платьях и кавалеры в военной форме. Мальчики в матросских костюмчиках и девочки в шелковых платьицах с бантами на талии. Саня с огромным интересом рассматривал старинные фотографии. Вглядывался в эти необыкновенно одухотворённые лица. Иногда ему казалось, что сейчас не он, а, наоборот, эти люди, словно из зазеркалья, разглядывают его самого. 

- Вот это да! – воскликнул Саня, когда ему показали золочёные офицерские погоны и ордена, привезённые ещё с первой мировой войны. А набор полевого хирургического инструмента, упакованный в старинный кожаный саквояж, вызвал у него полный восторг.

 Оказалось, что дедушка Михаил служил военным врачом ещё в царской армии и именно этим инструментом он оперировал раненных солдат и офицеров на той далёкой Первой Мировой, а позже и Великой Отечественной войне.

Первая половина дня пробежала незаметно, и очень интересно для всех. Было много рассказов, историй, воспоминаний. Гости и хозяева шутили, смеялись, а иногда вдруг вздыхали и переходили на полушёпот, вспоминая какие-то  трагические моменты из жизни.

Обедать всех позвали на большую открытую террасу, выходившую из зала прямо в яблоневый сад. Там дедушка Михаил потчевал гостей своей домашней вишнёвой наливкой. Очень густую и ароматную, её разливали в узкие серебряные рюмки, окаймлённые замысловатым узором. А сваренный на первое борщ подали к столу в фарфоровой супнице.

Закончив обед, Мариша пригласила гостя погулять. Беседуя по пути, они сами не заметили, как вышли на окраину городка, где Саниному взору предстала живописная картина. Узкая извилистая речка, поле, и широкая полоса соснового леса. Затем они долго стояли, опершись на поручни деревянного моста, и наблюдали за шумным течением маленькой, но очень быстрой речки.    

Вернулись они уже к ужину, который начался в романтической обстановке при свечах в зале. Спустя некоторое время все не спеша переместились в дедушкин кабинет, где гостей ждал сюрприз.

Зрителей усадили напротив старинного пианино. Кого-то на диван, кого-то на принесённые заранее стулья. Свечи также зажгли и в бронзовых подсвечниках, расположенных на передней деке музыкального инструмента.

И вот, когда все приготовления были завершены, в кабинет словно впорхнула Маришка в удивительно красивом платье старинного покроя.

Саня смотрел на неё, не отрываясь. Она подошла к музыкальному инструменту и элегантно присела на круглый винтовой стул без спинки. Девушка подняла крышку, обнажив черно-белые клавиши, и слегка опустила голову. Теперь Саня мог видеть её со спины и немного в профиль, так как сидел с краю на диване.

Выдержав паузу, она подняла руки над клавиатурой. Её длинные пальцы слегка раздвинулись и мягко легли на клавиши.

- Пам-пам-пам… пам-пам-пам, - осторожно зазвучали первые нотки, и комната постепенно стала наполняться нежным, прозрачным звуком. Саня невольно вздрогнул и… оцепенел.

На хрупкие, совсем беззащитные аккорды вдруг обрушились сильные басовые, но вскоре так же быстро отступили, и мелодия вновь стала плавной и спокойной.

В ней не было тоски. В её нежном размеренном звучании, напротив, чувствовалась какая-то необъяснимая сила и глубокая правда о том, чего не дано было знать никому.

Музыка, вдруг заструившаяся из-под клавиш старинного инструмента, заполнила теперь не только этот кабинет, но и душу юного, некогда непоколебимого рокера.

Саня всем своим существом не просто слушал, а поглощал этот оживший феномен, с которым ему довелось встретиться впервые.

- Пам, па-пам, - вновь призывно прозвучали басы, и юноша ощутил резкую, но очень приятную дрожь, вдруг пробежавшую по спине.

- Пам, па-пам,- продолжали нарастать они, поднимая изнутри что-то неизведанное, заветное.

Музыка жила. Её нельзя было потрогать. Но её нельзя было не чувствовать в эти прекрасные минуты. Когда мелодия нарастала, у юноши вдруг перехватывало дыхание. А затем это приятное волнительное удушье мягко отступало вместе с музыкой, словно откатившая от берега волна.

Ему почему-то хотелось плакать. Но не от слабости, нет. Наоборот, от ощущения неведомой силы, которая словно проснувшийся вулкан, вдруг стала бередить его изнутри.

Перед собой он не видел никого, кроме Мариши. В мерцающем свете парафиновых свечей он видел лишь её ровные, необыкновенно красивые плечи и спадающую на спину тугую русскую косу.

А ещё эти волшебные пальцы, которые, словно ночные мотыльки, порхали над волнующейся речкой черно-белых клавиш.

Но вот, музыка смолкла так же плавно и нежно, как когда-то началась. Нет, она не умерла. Теперь она поселилась в Саниной душе. Он осязал её присутствие внутри себя.

 Музыка то замолкала, то снова начинала звучать в его голове. И это было сравнимо с сумасшествием. Но сопротивляться прекрасному безумию вовсе не хотелось!

В такие минуты человек испытывает истинное упоение, сравнимое, разве что, с ощущением полёта и чистого, неподдельного счастья.

Он долго не мог, да и не хотел засыпать в эту ночь. Он продолжал слушать. Скорее нет, общаться с музыкой. С той, что сегодня так вероломно вторглась в его сознание. С той, что в один миг вдруг перевернула весь его внутренний мир, все его пристрастия и убеждения.

Силу, которую он так безуспешно пытался найти в тяжёлых роковых композициях, он неожиданно обрёл сегодня в этом старинном кабинете под звуки ещё вчера глубоко презираемого классического произведения. Да, да. Той самой классики, которую он считал ужасно скучной и давно отжившей.

Вернувшись домой, Саня долго копошился в своей домашней фонотеке. Не дослушав, одну за другой менял некогда любимые композиции. Но всё было не то и звучало теперь совсем не так.

И вот настал воскресный день, и Саня как всегда отправился на «Пластинку».

- Привет, - вяло поздоровался он с ребятами.

- Санёк! Ты чего такой «мёртвый» сегодня? Приболел, что ли? – тут же поинтересовался Босс, внимательно вглядываясь в своего товарища.

- Да так, - вяло ушёл от ответа Саня, слегка пожимая плечами.

- А-а… - протянул, понимающе Борька, - Бывает. Ща. Погодь. Босс тебя быстро на ноги поставит. На! Держи и не кашляй!

С этими словами он протянул Сане бобину с магнитофонной лентой.

- Полный улёт! Отвечаю! – продолжил авторитетно Босс, - Сила неимоверная! Просто динамики рвёт!

- Ну, да. Спасибо. Послушаю обязательно, - почти безучастно ответил Саня, продолжая думать о чём-то своём.

- Ну, нет. Так дело не пойдёт. Ты влюбился что ли, Сань? А, ну! Колись! – не успокаивался Борька. – Давай, давай!

- Слушай, Борь! У тебя «Лунная соната» есть? – почти осторожно поинтересовался Саня в ответ.

- Не… Точно с катушек съехал! – удивился Босс, и даже потрогал Санин лоб, проверяя температуру, - Какая ещё «Лунная соната»? Обалдел? «Обратная сторона луны» это переводится. Пинк Флойд . Семьдесят третий год. Ты чё, Сань?!

- Да нет. Я не о том. «Лунная соната» Бетховена.

- Бетховена? – задумался Борька, - Что-то знакомое, но что за группа не могу вспомнить. Они хэви металл или хард-рок играют? Напомни!

- Ладно, Борь. Не ломай голову. Я, как только найду запись, обязательно дам тебе послушать. Обещаю. Хотя это, конечно, живьём нужно слушать.

-Не, мужики. Что-то наш Санёк сегодня точно летит. Живьём! Нет, вы слышали? Можно подумать, он в этот раз из Штатов или Лондона только-только приехал! – продолжил иронизировать Босс.

- Да. Действительно. Штаты, Лондон – это здорово, - задумчиво произнёс в ответ Саня, - Только я в этот раз намного дальше побывал, ребята. Честно. Наверное, действительно там, на обратной стороне луны. Ну, ладно. Пока.

С этими словами он протянул бобину обратно, обескураженному Боссу, попрощался с ребятами и побежал на трамвайную остановку.

Михаил Валерьевич ТУРУНОВСКИЙ

Писатель, драматург. Родился 1 декабря 1964 года в Казани. Выпускник казанского авиационного института им. академика Туполева. С 2001 года живет и работает в Бресте. Победитель конкурса «Книга года – 2009 в Республике Татарстан» (Казань), лауреат «Литературной премии им. В.А.Колесника – 2011» (РБ, г. Брест), лауреат первой премии драматургического конкурса «Франциск Скорина и современность –2016» (РБ, г. Минск), победитель заочного международного литературного  конкурса «Мгинские мосты без границ – 2018» (Ленинградская область), победитель заочного литературного конкурса «Чеховские мотивы» IX Международного литературного фестиваля «Чеховская осень – 2018» (Крым, г.Ялта). Многократный финалист различных литературных конкурсов. Автор слов к песне «Марш Бессмертного полка», прозвучавшей на праздничном концерте в «Крепости-герое Брест» 9 мая 2017 года. Автор шести пьес и семи книг для детей и взрослых. Периодически издаётся в Республике Татарстан (Россия)  и Республике Беларусь. Женат. Любящий отец двух дочерей.

.