Увертюра

Когда светает в небе ранним утром,

Разбуженном от солнечного света,

И росы свежие сияют перламутром,

Любуясь  нежной сказкою рассвета,

Звучит начало дня, как увертюра:

Легато, пианиссимо и дольче,

А после разовьётся партитура,

Всё будет ярче, радостнее, жарче.

Ведёт себя светило своенравно,

Меняется всё каждую минуту.

По небу тему завершая плавно,

Последними лучами сеет смуту.

И белых ангелов окрашивая крылья

В пурпурные, строптивые цвета,

Бросает ноты пламенною пылью,

Чтоб жаром разгоралась в нас мечта.

Бог – аскет?

Если был бы Бог аскетом,

Для чего тогда всё это:

Нежность неба, краски лета,

Блеск заката и рассвета?

Для чего тогда цветы

Дивной, яркой красоты,

Шум прибоя, ропот волн,

Сладких грёз далёкий чёлн, –

Всё, что в плен хватает душу,

Из туманных чувств на сушу,

Где любовью зачарован,

Прелестью земной взволнован,

Где у всех  свои желанья,

Сердце рвут воспоминанья,

Об истоме дикой, сладкой,

Тело радуя украдкой?

Танец, страсть, любовь и песня –

Все переплелось чудесно.

Музыка, слова поэтов,

Нет, не мог быть Бог аскетом!

Лунная соната

Звучит соната вечно, без конца

И плачет звёздами, они же –  прямо в реку.

Луна бледна, как дева без венца,

Верна творцу –  глухому человеку.

Синеет небо, оторопи дрожь,

Зачем звала к себе ты по ночам?

Когда все спали, он, бросая ложе,

Спешил к речным, холодным берегам.

Несло течение, волною Рейн шумел,

Стараясь музыку свою отдать.

Услышать в небе он Луну сумел.

Томился чувствами, любил, не смел дышать.

Порывы страстные, волнение, печаль,

Болезнь и бедность, и любовь, страданье –

Все оглушило. Людвиг, как мне  жаль,

Любимый, – запоздалое признанье.

Ты в музыку вложил любовь и страсть,

Печаль щемящую, что светом прямо с неба.

Писал глухим, но тех мелодий власть

Нас в плен берет. Она –  святая треба.

Скрипка и бубен

Скрипка плакала, смеялась, пела,

Обнял Бог её за тонкий стан.

Чувственно, красиво и несмело

Спела трепетной любви романс.

Резко взвился, вылетев в стаккато

И припудрив скрипку канифолью,

Гневался смычок, затем легато,

Плакал, над разбитою любовью.

Звуки скрипки, все её рассказы

Нежною вибрацией летели,

Ветер нёс её мелодий фразы,

Птицы их подхватывали, пели.

Так влюбился бубен в эти песни,

Слышал всё и начал пересказ.

Громко, грубо, рьяно, хоть ты тресни,

Смысл весь переврав, ударил джаз.

Старою напудренною дурой

Скрипка вышла в лживом, громком стуке.

Глупою, пустой внутри натурой,

Жизнь, прожившая в любовной муке.

Скрипка пела, и стучал ей бубен.

Громко, рьяно, часто, в нервном такте.

Пела, как ей дорог мир, как труден,

Бубен вторил, хоть и был бестактен.

Пуриц Рубинштейна

На человека гордого чрезмерно

Мы говорим: как Пуриц Рубинштейна.

Сам Рубинштейн так тих и занят был,

Его ж лакей его и обносил.

А Пуриц – во главе стола всегда,

И первому ему неслась еда.

Он был надменен, властен, смел и нагл –

Всех дел материальных важный маг.

Такой был управляющий  мудрец.

Заведовал именьем. Наконец,

Талант он проявил и коммерсанта,

До ниточки обчистив музыканта.

А может, даже просто отомстил…

Молчит история –  никто ведь не спросил.

Пока великий двигал просвещенье,

Он пробовал, не яд ли в угощеньях.

Быть может, это –  домыслы, друзья.

Был благородней Рубинштейн, чем князья.

И много сделал для России музыкант

Как просветитель, композитор меценат.

Лира

Она порой так скорбно пела,

Печальней не было её.

Чужая боль, чужое тело,

Так чувствовались, как своё.

Она  так бережно искала

Слова, что лечат сердца раны,

Упавших духом поднимала,

Достойным  –  оды и осанны.

О как чувствительна, красива,

Любвеобильна и мудра!

Порой отчаянно строптива,

Как воин чести и добра.

Сравнений песенных Богиня,

Свободна, правдою сильна,

Любви и ярких душ Магиня,

Их жизнь и скорбь, борьба, вина.

И лик таинственный, прекрасный,

И нет счастливее минут,

Когда слова и дух твой ясный

Лампады новые зажгут.

Для трусов, деспотов опасна,

Твой каждый перл – острей стилета.

А взгляд возвышен, ты прекрасна.

Ты, Лира, –  отраженье света.

Цыганская песня

Отблески костра –  в глазах медовых,

Яркий тембр цыганской знойной скрипки,

В небе месяц  жёлтою подковой

С томной снисходительной улыбкой

Слушал песни старого цыгана:

Тот, закрыв глаза так отрешённо,

Будто кровью наливалась рана,

Музыкой шептал и звал влюблённо.

Будто что-то ценное  разбив,

Тихо всхлипнув, скрипка застонала.

Страстным сердцем чувствуя прилив,

Чай с глазами серны, гибким станом

Вышла в круг, до звёзд достав рукой –

Ахнул бубен, сердце задрожало,

Плат взлетел, разлился звук рекой,

И  пронзилось сердце страсти жалом!

Ели, сосны, травы, поднебесье –

Всё кружится в пляске роковой,

Страсть, и стон и звон чаялэ-песни

Взорваны над сонною рекой.

Птицами взлетают юбки, плечи,

Дрожь цыганская, любовь горит в огне.

Искрами летают в летний вечер,

Табор весь поёт: «Ой, нэнэнэнэээ!»

Цыганская баллада

Вибрирует душа, звенит монисто,

Его глаза вот-вот ей грудь прожгут,

Играют чувства пламенем искристым,

И пляшет здесь цыганской плётки жгут.

Глазами, музыкой любви переговоры:

– Красивая, приди, прильни ко мне.

Здесь ревность, слёзы, нож, любовь, раздоры

За право пить с ней мёд наедине.

Горят уже костры, глаза и губы,

Пылают жаром щёки и сердца.

Старейшинам такие танцы любы –

Фантазии приходят, как к юнцам.

И вспомнив страсти сладостную негу,

Когда в груди огонь и страсть горит,

Конь, краденный вчера, белея снега,

Гарцует, ржёт, на месте не стоит.

Звенит в тоске серебряным копытом,

Свою лошадку ждёт, зовёт, фырчит.

И как цыганские шатры, раскрыты

Его глаза. Ревниво пёс рычит.

Столпившись возле деда, цыганчата,

Обняв щенят, здесь слушают рассказ,

О том, что много лет назад когда-то

Влюбился в юную цыганку князь.

Он говорил ей: Дам тебе алмазы!

– Не надо, их полно на небесах!

– А изумруды? – спрашивал в экстазе

– Полно их у меня, – растут в лесах!

– Куплю коня тебе быстрее лани горной,

 Дом, землю дам, ковры и  жемчуга.

– Любую лошадь  я краду  проворно,

 Мой дом – весь мир, ковры мои – луга.

Моя свобода – счастье и отрада.

Ты лучше дай мне, барин, золотой,

Скажу я честно, где твоя награда,

А может, просто дам совет. Постой!

Ах, бедный князь! Узнал ли, что ей надо?

Ну, что  ж осталось  –  в омут головой.

Цыганскою любовью – жгучим ядом

Сжёг сердце и в реке нашёл покой.

Балет

Она прелестна в кружеве одежды,

Так нежно тонкий стан её согнулся.

В мелодии звучат любви надежды.

Она парит, лишь ножки пол коснулся.

Воздушная, чудесный взмах, летает…

О, если б знали вы каких трудов,

Ей стоит легкость, и как пот стекает,

Когда как пёрышко она кружит из снов.

А он, хоть часто и остёр бывает,

Когда насмешливо свои ресницы смежит,

Но в танце, музыке всё в мире забывает,

Никто, как он, надёжно не поддержит.

Она же плакала и отдыха просила,

Когда до крови ноги  натирала.

А он жалеть не смел, лишь говорил ей:

Придётся нам опять начать сначала.

Их плавные движенья отражают

Прекрасные эмоции и чувства.

Как было трудно, только двое знают,

Мы видим лишь прекрасное искусство.

Права я

Там где-то в небе – вдохновенье,

Как  грусти-радости лучи.

Захочешь – плачь или кричи.

Оттуда льётся птичье пенье.

Садятся птицы на листочки,

Поют мне песни, оживая,

И рвутся в небо, улетая,

Оставив мне крючки и точки.

Не можем мы предугадать,

Что станет в будущем шедевром,

Ах, сколько слёз и сколько нервов

Таит души моей тетрадь!

А я пишу, пока жива я,

Из плена быта и болезней.

Нет дела в жизни бесполезней?

Но верю все же, что права я.

Дождь

Ах, как много дождя и фонарного света,

Вся промокла душа, далеко до рассвета.

Льются тонны воды в полночь тёмного века.

Сколько горя и слёз есть в судьбе человека.

Чёрный маленький зонт – неплохая защита.

Только плачет душа, тёмной сыростью свита.

Знаний свет слишком узкий и мнимый, условный.

Люд живёт на планете, как будто бездомный.

Слишком слаб и не может  собой управлять,

Жадность, злость, эгоизм и цинизм обуздать.

Здесь под куполом вместе живут на планете

Души-солнца и жадности тёмные дети,

Те, кто знанья, науки лишь может ославить.

Чахнет совесть и крылья не может расправить.

А без них знаний сила, как острый стилет,

Стал орудием пытки, на разум – запрет.

Снова длится борьба с тёмным, суетным веком,

Человек должен стать на земле Человеком.

Цвет одиночества

Цвет одиночества, синей тоски и печали.

Что же хрустальные звёзды тебе обещали?

Пленом окутана синим, как сумрака дочь.

Синие звёзды и синие тучи, пучина и ночь.

Синие, очи топазом горят– украшение платья.

Кто же так хитро для девы придумал заклятье?

Синей водою разлейся, весенней рекой,

Выйди из синего русла звенящей нагой,

Синим огнем, самым ярким, волшебным и сильным

Снег растопи и мистический холод могильный.

Розы в твоих волосах – это символ любви.

Песней рассветной, голубкою сизой зови

Леля влюбленного в синие искры во мгле.

Цвет незабудки раскройте на грешной земле.

Музыка осени

Бывает осенью такая красота

И чувствами щемящие  мгновенья,

Такая грусть! Здесь музыку с листа

Играет осени смычок самозабвенно.

Легко, как облако, она летит

И трогает до слёз, волнуя душу,

И плачет небо: Что там жизнь сулит?

Её так мало... и  я тоже трушу,

Как будто всё в последний раз и миг,

Такое пышное убранство на прощанье.

Вот, облако плывёт – играет Григ,

Мелодия звучит, как заклинанье.

Рябины мудрость – ярко пламенеть,

Смиренно принимая увяданье,

А птицам остаётся песни петь,

Крылом земле махая на прощанье.

Река доверчиво открылась небесам,

В её зеркальной тёплой дрожжи вод –

Огни пурпурные по жёлтым берегам,

Луч солнца, облако летит, весь небосвод.

И небом поцелована, в огне,

Она готова вся остекленеть,

И видеть в забытье зимой во сне –

Небесный свод, не перестал глядеть.

Она затихнет, и под кромкой льда

В ней также отразится лес и солнце.

И нежность сохранится навсегда –

Теченье тёплое на глубине, у донца.

Осень танцует

Осень танцует, смотри, как красиво!

Музыка льётся, и тела извивы

В стынущей ветке, изящно и тонко

Танец застыл.То плясунья-девчонка–

Ранняя осень, в царицу играя,

Светится ярко, короной сверкая,

В пышном убранстве из солнечных грёз,

Жаром пленяет без ливневых слёз.

Нимфа лесная, волнует цветами,

Шлейф её нежен и соткан духами

Листьев и фруктов, и млеющих трав.

Весел, мятежен её юный нрав.

Бросила золото листьев резных,

Краски последних цветов озорных.

Ярко, прекрасно и смело одета,

Счастлива просто в объятиях лета!

Месса жизни

– Падайте, падайте листья, –

Чудится шёпот тумана,

Слышится в нём хитрость лисья.

Листьями лечится рана.

Всё органзою завесил,

Призрачна тонкая ткань,

Милый туман,что не весел?

Осень, хандрить перестань.

В нежной вуали небесной,

Дымчатой, мягкой и белой,

Птицы щебечут чудесно,

Лакомясь ягодой спелой.

Пусть догорает рябина,

Ярким, холодным огнём,

Жаром пахнёт от камина,

Осенью ветреным днём.

Жизнь  мне поёт тихо мессу,

Яркий костёр не потух.

Скинув тумана завесу,

Утром горланит петух.

Песнь Лорелеи

Горько Лорелея плачет,

Лодки все уходят в море.

В небе молнией маячит

Буря, что приносит горе.

Что же ждет тебя, любимый,

В том неведомом просторе?

Ветром парусник гонимый

Смеет спорить с гребнем моря.

Рвёт его волна, бросает,

Сносит к острым страшным скалам,

Море жадно укрывает

Пенным, тёмным одеялом.

Что оставил мне любимый,

Он и сам еще не знает...

Будь же Марою хранимый,

Пусть отцов нам возвращает.

Много есть в пучине тёмной

Золота, жемчужин белых,

Только нет души бездонной

Ликом светлой Лорелеи.

Руки крыльями расправив,

В тёмных скалах с плачем пела:

– Ах, зачем меня оставил?

С ветром в шторм она взлетела,

В море брызгами разбилась.

Ветер воет, волны градом...

И в русалку превратилась,

Звёздным,синим манит взглядом.

Слышишь, эхом ветер носит

Сладкий голос Лорелеи?

Нежности русалка просит

В тёмной илистой постели.

Буря им с волной приносит

Сладкий ропот о любви,

Море смелых всех уносит

Ей зажечь огонь в крови.

Им мигают в небе звёзды,

Будто синие  глаза,

С горестью, мольбой и грозны.

В них – соленая слеза.

Весенний джаз

Не растают мечты, словно дым.

Развивается все по спирали.

Были звёзды зерном золотым,

А сегодня ростками вдруг стали.

И чудесные в снеге побеги,

Цель увидев, потянутся к небу,

Мы прошли все холодные вехи,

Будут рады все новому хлебу.

Время было для нас непростым,

Но исчезнет Зима с лютым бредом.

Небо  будет с цветком золотым –

Солнцем ярким, богатым и щедрым.

Все проснётся от зимнего сна

И по крышам ударит стаккато.

Это джазом весёлым весна

Разыграется всем, чем богата.

В наших душах гармонии струны

Не устанут от счастья звучать.

Мир высокий, таинственный, лунный

Не затмит лжи и грязи печать.

Вальс цветов

Проснулся лес, уже весна идёт.

На белом снеге –  первые проталинки.

Наивной  нежности, тепла полёт

Пробился из-под снега цветик маленький.

Здесь все живёт и дышит, и пьянит.

В родник по капле нотки собирает.

Как нотный стан, Земля ключи хранит,

И в тихой неге скромно расцветает.

И будет день, когда она  оркестром

Сыграет нам прекрасный вальс цветов.

Раскроется всё в круговерти пёстрой.

Под звук капели, скрипок и альтов.

Елена Викторовна ГРАБОВЕЦКАЯ

Родилась в 1959 году, живет в Одессе, Украина. Филолог, в прошлом – преподаватель, учитель русского языка и литературы, библиотекарь в средней школе. В детстве играла на скрипке и фортепьяно, изучала сольфеджио, теорию музыки, музыкальную литературу в музыкальной школе №5 города Одессы. Занятия музыкой не могла продолжить по состоянию здоровья. Стихи пишет с семилетнего возраста. Первая тетрадь стихов утеряна при поступлении в университет – отдана декану филологического факультета И. Дузю. Автор более тысячи стихов. Трижды лауреат Международного конкурса имени К.И Чуковского. Сборник «Увертюра» посвящен красоте музыки и природы, и любви к человеку.