Саксофонист

                  Памяти Дмитрия Симонова

Был изумительно чист

неподражаемый звук.

Выдохнул саксофонист

жизнь без остатка в раструб.

В светлый небесный эфир

ветром судьбы вознесён,

он, покидая наш мир,

душу вдохнул в саксофон.

Скрипач

Может быть, это нерв оголился, как провод,

и провис вспышкой искр между адом и раем?

Замыкает смычок озарение с зовом:

на последней струне Паганини играет.

Он играет среди катаклизмов раздрая,

вопреки всем невзгодам сражаясь с бедою.

Как по коже мороз, этот звук пробирает,

и смыкается явь неразрывно с мечтою.

Как второе дыханье пловца на стремнине,

мост над пропастью, мир сквозь горнило сраженья,

открывается радугой радость движенья

по последней струне за смычком Паганини.

Гармония

            Памяти моих родителей

Все девушки округи

под вечер собрались.

На танцах в сельском клубе

играет гармонист.                  

Фокстроты, польки, вальсы,

кадриль и па’ де Грас…

Летят по кнопкам пальцы

в лучах девичьих глаз.

Но парень безучастен

к окольной ворожбе.

Девичий пыл напрасен:

одна – в его судьбе.                        

Гармони вздохи, стоны

и искромётный жар,

разливы, перезвоны –

всё ей, желанной, в дар.                     

Сомкнув неторопливо

меха гармошки, прочь

считать идёт с любимой

на небе звёзды в ночь…                        

Ах, быстро звёзды тают,

как угольки костра…

Влюблённые гуляют

до самого утра.                 

Измерена округа

шагами их стократ –

всё смотрят друг на друга,

расстаться не хотят.

И если бы гармошка

их не свела, звеня,

на звёздной той дорожке,

то не было б меня.   

Студент консерватории

Не ради денег и скуки, –

в надежде на Судный день

в одежде скудной студент

гудит на органе фуги.

Бездушным мир делают бесы,

пороки складируя в кучу.

Но им не взобраться на кручу,

где в нимбе хоралы и мессы.

Подобно тому, как сталкер

вылавливал в зоне пустышки,

тела, как пустые бутылки,

студент соберёт на свалке.

Промоет их радужной гаммой,

в высоком регистре просушит,

и снова звучать будут души

в телах, будто трубы в органе.

Ты, я и Бетховен

Любили мы одно и то же с детства:

следить, как звуки улетают ввысь.

Могли дороги наши пересечься,

но суждено им было разойтись.

И в том, что нас никто не познакомил,

винить кого-то, право же, смешно.

Знакомым общим был для нас Бетховен.

Общаясь с ним, мы сблизились давно.

Ему мы доверяли наши тайны,

как будто бы друг с другом говоря.

И наши души в унисон звучали,

хоть не встречались в жизни ты и я.

Другие стали нашими друзьями,

других пришлось любимыми назвать,

но вновь соприкасались мы мечтами,

когда садились за рояль играть.

Живём мы вместе в мире музыкальном

наперекор пространствам и годам.

Печально то, что мы не повстречались,

но музыка не даст расстаться нам.

Народная песня

Покосился ветхой крыши гребень,

будто бы пеняя на судьбу,

и солдат, вернувшийся в деревню,

пел и правил хворую избу.

Эту песню прадед в пашню сеял

вместе с потом и ржаным зерном.

И она росла, цвела и зрела

многие века в краю родном.                    

Сколько раз пыталась вражья нечисть

растоптать её и сжечь дотла, 

но она, израненная в сече,

не сдавалась, крепла и жила.

Удальски воспрянул крыши гребень,

пахнущий душистою сосной,

и напев, подхваченный деревней,

напоил людей живой водой.

Музыка

Слепотой в глаза въелась муть зеркал.

Время боли с привычкой сращивает…

Где-то в каждом из нас скрылась музыка –

свет души, эталон настоящего.

Словно в спину нож, ложь согнёт в пути,

отвернётся друг, веру выпростав,

и потянет вдруг от всего уйти,

но поможет музыка выстоять.

Эта музыка, может, в жизни раз,

каплей крови живой последнею

разбивая  фальшь, раздаётся в нас,

возвращая вечность мгновению.

Свистулька

Стручки зеленеют, повиснув на ветках акаций,

и где-то поблизости зреет в грядущее путь.

До ветки малыш дотянулся не ради оваций,

а чтобы  с весёлым задором в свистульку подуть.

Поэтому не перестанет мир быть музыкальным,

и музыка всюду звучит на просторах дорог.

Согрета свистулька стручковая детским дыханьем,

как греет Вселенную вечным дыханием Бог.

Александр Михайлович ШУРАЛЁВ

Родился в 1958 году в селе Кушнаренково в Башкирии. Профессор кафедры русской литературы БГПУ им. М.Акмуллы в Уфе. Доктор педагогических наук. Член Союза писателей России. Автор книг и многочисленных статей по литературоведению, поэтических сборников. Публиковался во многих московских литературно-художественных изданиях («Дружба народов», «Литературная газета», «Литературная Россия», «Литературная учёба», «Москва», «Московский год поэзии», «Наш современник», «Парус», «Роман-журнал XXI век», «Юность» и др.). В 2021 году стал победителем литературных конкурсов «Классики и современники» (Москва) и «Ты сердца не жалей, поэт» (Калининград). В предыдущие годы становился лауреатом ряда международных творческих конкурсов.