«Синий, синий иней лег на провода. В небе темно-синем синяя звезда.… За тобою, как за синей птицей».

И, правда, ночной пейзаж за окном, как в песне: иней на проводах и ветках деревьев, и звезды на небе. Самая большая среди них – синяя. А та, за которой «как за синей птицей», рядом лежит…

Что, старик, на лирику потянуло? Седина в бороду, а сердце все щемит от песен юности твоей? «Смешное сердце, веришь ты, как прежде… Не стучи, не надо». Не иней это, а куржак*. Из подвала парит во все щели – вот и «иней на проводах». Ладно, хоть так. Если бы и верхние ветки заиндевели, значит, трубу порвало. А раз на нижних, то всего лишь подтекает где-то. И звезды на небе обычные, желтые. Синяя – это фонарь уличного освещения с неисправным дросселем. Поэтому и светится еле-еле голубоватым светом.

«Смотрю на твой профиль в густой синеве…» 

Темнота, безмолвный свидетель ночного безумства, готова смиренно уступить пространство комнаты утреннему полумраку и унести с собой в никуда тайну прошедшей ночи. Как нашептывал на ушко «синей птице» строчки из песни: «Сколько дней потеряно! Их вернуть нельзя, их вернуть нельзя. Падала листва и метель мела. Где же ты была?». Как млела, отзываясь на каждое движение его рук, доверяясь любому желанию. 

Сергей чуть повернул голову – женский профиль на ультрамариновом фоне окна. Голова с раскинувшимися на подушке волосами. Голое плечо, словно очерченное белым мелом. Остальное скрывает одеяло. Спит…  Спит или лукавит, ожидая, с чего он начнет ее утро: с нежного поцелуя или с молчаливого одевания и короткого: «Пока».

Чуть подрагивают ресницы на спокойном и беззаботном во сне лице. Поймал себя на желании легонько дунуть на них. Но жалко потревожить спящую и лишиться удовольствия так откровенно любоваться ее лицом. Не стесняясь, изучать еще хранящие следы вечернего макияжа веки, тонкий и прямой (а она все сетует – длинный) нос, одну резкую морщинку между бровями и несколько чуть обозначенных у глаз, маленькую родинку под ухом и едва заметный, не поддающийся косметологам прыщик на подбородке. И губы… Мягкие, припухшие… Они еще помнят сладость уходящей ночи и хранят улыбку, с которой она отдалась подкравшемуся под утро сну. Интересно, и куда это делась вчерашняя помада с губ? Смутился, будто он пытается что-то украсть или проникнуть во что-то личное, запретное. Ну и что? Сколько ученых мужей с серьезными лицами бьются над разгадкой улыбки Джоконды. А он чем хуже?  

Чему ж ты упоенно или лукаво улыбаешься? Какие сновидения или чувства, если не спишь, таятся за твоей улыбкой? Рада сбывшейся мечте или исполнению задуманного? Дескать, обхитрила, завлекла и «куда ты щас денешься, милый»? Но уголки губ выдают растерянность: ты не знаешь, обрела счастье терпеливое или вновь мимолетное? В них горечь от прошлых обид. Сколько ж их было-о. Не расцеловать ему накопленные печали за оставшиеся или отведенные на любовь годы. 

«Профиль богини, – пришла в голову мысль. – Похудела лишь, и черты лица стали строже».

«Льет ли теплый дождь, падает ли снег, я в подъезде возле дома…»

Рука онемела. Высвободить бы. Но будить не хочется. Наверное, из опасения, что из богини ты превратишься в обычную земную женщину с вопрошающим взглядом, таящим тревогу и ожидание. Но терпеть нет сил. Осторожно тянет руку на себя. Ладонь скользит, повторяя изгибы и выпуклости женского тела. Преодолевая округлую грудь, натыкается на напрягшийся сосок. Заметил, как дрогнули веки, шевельнулись губы. Рука замирает в нерешительности: скользить дальше или остановиться и приласкать вожделенного выскочку. Женщина поворачивает голову, подставляет для поцелуя полуоткрытые, полные ожидания и надежды губы.

- Я этой ночи ждал со дня нашего знакомства, - вместо поцелуя шепчет в них Сергей.

- Так до-олго… А помнишь,  я стояла на остановке, а ты выруливал с парковки… перечеркнул меня взглядом и уехал. Почему?

- Как давно это бы…

- По-че-му?!

Вопрос, как выдох после резкой боли, сдувает с губ ожидание. Они смыкаются, еще острее обозначая в уголках прошлые разочарования. Веки взлетают вверх. Во взгляде – ледяные, пусть готовые растаять, но все-таки острые колючки. За них спряталось  слетевшее с губ ожидание. Вспомнилась строчка из давнишней дворовой песни «…что мне делать с тобою и с собой, наконец». Так что же сделать? Растопить льдинки теплотой своих губ или встать, одеться и уйти, чтоб не уколоться?

- Я боялся, что ты скажешь «Нет».

- Почему? – колючки чуть опали.

- Трудно ответить… Вернее, долго рассказывать.

- А ты спешишь?

- Нет. Но, прежде чем начать долгий рассказ, его надо обду-у-умать, постро-о-оить сюжет.

- Строй, я помогу.

- Я книжек в детстве начитался… А в них, что ни девочка, то принцесса – строгая и принципиальная недотрога. Сложился образ чистой, светлой, воздушной… и я его чтил. Мне всегда казалось, что женщина, уступив мужчине, после этого плачет, угрызениями совести мучается, соблазнителя проклинает. А если замужняя, так и вовсе. Оказалось, в жизни все иначе: она смотрит на тебя удивленным взглядом: «И это все?» И с затаенной в голосе надеждой: «А я еще хочу».

Куда делись льдинки в ее глазах? Растаяли мгновенно, брызнув слезинками смеха.

- Ну, ты… Трудная ж юность у тебя была, – рука, перебиравшая волоски на его груди, скользнула вниз. – Хороший ма-альчик, бе-едный мальчик, как он жил при таком хозяине? Натерпе-елся, бедненький, на сухостое…  И кто ж развеял чары? Кто мальчика в прозу жизни окунул?

- Ты.

«Луна, Луна над ласковым берегом светит… Девчонка, девчонка, с которой танцевал я, скажи мне, где найти тебя? Где?»

«Неужели на самом деле не узнаёт? Или притворяется, не хочет узнаваться?» Наверное, права. Зачем вспоминать те далекие десять дней, проведенных на школьной площадке по окончании третьего класса.

 Летняя школьная площадка – это что-то вроде современного дневного стационара в больнице. Дети приходят утром первого июня с комплектом постельных принадлежностей в школу и до вечера находятся в школе. И так две недели. Набирается человек пятнадцать-двадцать. Под присмотром учительницы игры на школьном дворе, экскурсии по местным достопримечательностям и в клуб на дневные киносеансы. Обедали в ближайшей столовой. Вечером домой. С утра опять на площадку.

Новая девочка появилась на третий день, когда все уже перезнакомились. Сережку свели с ума огромные, темно-карие блестящие  глаза и припухлые яркие губы. Темные, почти черные волосы заплетены в две тугие ровные косы. Черное с красным, красное с черным. Конечно, он тогда еще ничего не слышал о Кармен…

Это сейчас самый распространенный комплимент для девушки: «Ты выглядишь сексуально». А тогда она была просто красивой девочкой. На экскурсиях Сережка всегда старался встать в паре с ней, чтобы хоть сколько-то пройти, держась за руку. В тихий час раскладывал свой матрац  рядом с ее, опережая или попросту оттесняя мальчишек-конкурентов. Ловил для нее бабочек, пересказывал прочитанные книжки, рассказывал занимательные истории, показывал красивые камушки, стеклышки... Он еще не знал, что девчонки любят конфеты, цветы и комплименты.

Оказалось, она живет на другом краю поселка во дворе, с которым Сережкин двор «враждовал», а с первого сентября будет учиться в другой школе, где тетка, которая привезла ее из деревни, преподает русский язык и литературу.

Каждый день провожал «докуда можно», чтобы не попасться на глаза мальчишкам с «вражеского» двора...

Ушла в прошлое детская вражда, переместившись на футбольные поля и танцевальные площадки. И если футбол часто заканчивался ссорами из-за якобы неправедно выигранных матчей, то танцы – драками с «чужими» парнями из-за «своих» девчонок. Из-за нее не дрался никто. Ни в клубе зимой, ни на танцплощадке летом «Кармен» не появлялась...

«Мы выбираем, нас выбирают. Как это часто не совпадет. Я за тобою следую тенью. Я привыкаю к несовпаденью».

Будучи уже студентом-третьекурсником, Серега зашел к товарищу, который по иронии судьбы или какой-то злой воле жил именно в том, бывшем «вражеском», дворе. У дома за столиком играли в карты трое: однокурсник и две девушки. Рядом стоял мотоцикл «Ява» – мечта каждого парня. Светловолосая рассматривала подошедшего, пока тот здоровался с приятелем. Темноволосая взглянула мельком... У Сергея душа затрепетала. Красивая девочка с далекой школьной площадки стала очаровательной девушкой. Затаив дыхание, стараясь не показать волнения и растерянности, Сергей присел за стол.

Его товарищ не читал книжек и ко всем проблемам относился просто: если мог, решал их любым доступным способом, если нет, переставал ими интересоваться. Вот и сейчас, кивнув в сторону черноволосой, как о чем-то обыденном сообщил, что только что «отжарил» ее дома на диване.

- А подружка, что же? – первое, что пришло на ум Сереге.

- Сидела и смотрела.

Сергей положил ладонь на цилиндр мотоцикла. Двигатель теплый. Значит, покатались, и… Поняв жест иначе, товарищ авторитетно произнес:

- Подружке нельзя. Да и родители вот-вот с работы вернутся.

Темноволосая сидела, тасуя колоду, и никак не реагировала на его слова. Словно речь шла не о ней. А если и о ней, то в связи с чем-то обычным – ну, подумаешь, дала списать домашнее задание по арифметике. Подружка ехидно улыбалась...

«Неужели все так просто? - думал по дороге домой не умеющий водить мотоцикл начитанный юноша. – А в книжках все не так. Наверное, правду парни говорят: «Сначала на мотоцикле с ветерком, потом на сеновале вечерком».

- … И кто мальчика в прозу жизни окунул?

- Ты.

 «Взметнулись вверх две синих птицы, развеяв крыльями туман…».

Так, не птицы ж это. Веки. И не туман, а остатки теней с них слетели, осыпались на подушку. «Ха!» - выдохнула удивленно. Дохнуло вчерашним куревом...  А ночью, когда в губы песни нашептывал, как в микрофон, и целовал, почему-то не почувствовал.

- Я? Ты ничего не путаешь?

Не может быть, чтобы тогда за столом она, тасуя карты, не узнала его. А сейчас?

- А ты еще не развелся со своей благоверной? Тебе некуда уходить? Хочешь, живи у меня. Мы же взрослые люди. Зачем скрывать от себя и других, что нравимся друг другу?

В голосе уверенная практичность. Значит, закрыли тему воспоминаний.

- А ты сама этого хочешь?

Приподнялась, взглядом метнув в лицо Сергею последнюю не растаявшую колючку. Перебралась на край кровати. Встала, прошла в ванную. Глянул вслед – хороша. Фигурка словно точеная, подтянутая. Так хотеть или не хотеть?

Вышла в старом потертом халате, в тапочках. Всё, поднявший было голову «мальчик» может спать спокойно. Заключительный аккорд отменяется. А и то верно – пора вставать.

- Чай, кофе или что посытнее!? Ты по утрам завтракаешь!? - ее голос из кухни.

- Да! – встает Сергей и идет в ванную. Чистить зубы без щетки и иметь возможность заказать себе завтрак – непривычно и то, и другое. К первому привыкать не хочется…  А ко второму?

«… А мне на любовь отвечать уже нечем».

- Ты моешь посуду? – в ее глазах удивление, в голосе насмешка.

- …?

- Женатый мужчина моет посуду на кухне у любовницы… Ну ты даешь! Может, и в квартире приберешься? – предложила с ехидцей и, пустив в сторону открытой форточки последнюю порцию дыма, притушила в пепельнице сигарету.

- Извини… по привычке. Вообще-то я умею делать все, кроме денег.

- У-у, какой ценный мужчинка. А у тебя много было женщин?

Сергей постарался изобразить на лице гримасу, свидетельствующую о мыслительной деятельности мозга, уставился в потолок и, загибая мокрые пальцы, забормотал:

- Это до брака… в браке… после брака… в отпуске…  по выходным… а вот еще одна. Нет, она не в счет…

- Почему?

- Я не причем. Она меня пьяного ссильничала.

- Ты при мне ведешь подсчет своим бабам? Ну, ты, наглее-ец…

- Да. Знаешь, я подсчитал. Получилось, что женщин у меня было на одну меньше, чем у тебя мужчин.

- …?

«Подожди, подожди, я прошу. Может быть, ничего снова не скажу. Только все равно, слышишь, подожди. Прежде чем совсем расстаться, подожди».

Вышли в прихожую. Сергей наклонился за ботинками, одел, чиркнул молниями. Принял из рук «любовницы» куртку.

- Хочешь, я брошу курить…  - в ее глазах ожидание.

Чмокнул в подставленную щеку:

- Ну, я пошел.

- До вечера?

- …?

«Наверное, всю жизнь я буду вновь и вновь чуть с грустью вспоминать ту первую свою любовь. И пусть она прошла без твоего тепла.  Но все ж она была.  Да, была».

Глухо стукнула подъездная дверь за спиной. Сергей поднял голову. Иней на проводах, но ни звезды синей, ни птицы не видно. А есть ли она вообще, птица цвета ультрамарин, как поет Макаревич? Наверное, есть. Только, он ее уже не видит. А вчера? Вчера просто небо его «сманило синим взмахом ее крыла».

Вот и ладно. Если память не изменяет, надо пройти двором наискосок и за той вон пятиэтажкой должна быть автобусная остановка.

Людмила Васильевна открыла форточку, закурила. Из окна подъезд не видно. 

Спустя минуту, черная фигура появилась на тропинке заснеженного двора. Сигарета с чего-то вдруг стала горькой: «Идиот… чистоплюй… начитался книжек о тургеневских девушках. Девчонки на работе рассказали, жена налево и направо, а он все думает, разводиться или нет. Надеется, что его «благоверная» честная и верная? У самого на башке чаща лесная из рогов, а он все в облаках витает. «До брака…, в браке…». Свистун! Бабоньки твердят, не упусти, мужик видный, хороший... От хороших мужиков жены не гуляют. Хотя, ночь прошедшая… Не трахал, любил… Как будто что-то долгожданное получил… Ну, время покажет».

Сигарету – в форточку. Помадой по губам – последний штрих. Перед зеркалом –  с одного бока, с другого: «Ничего еще, мужики взглядами прикипают».

Примечания

В тексте использованы строчки из песни «Синий иней», «Смешное сердце» Э.Горовца, песен Валерия Ободзинского, ВИА «Лейся песня» и к/ф «Большая перемена».

*Куржак – снежная наледь, образовавшаяся от соприкосновения теплого влажного воздуха с холодной поверхностью.

Павел Александрович ШЕРСТОБИТОВ

Родился в 1952 году в Перми. После школы учился в Пермском авиационном техникуме. Служба в армии с 1972 по 1974 годы. В 1982 году окончил Всесоюзный заочный электротехнический институт связи в Москве. С 1979 по 1986 годы жил на Крайнем Севере в поселке Диксон. Сейчас живет в Перми. Член Международного Союза писателей «Новый Современник» с 2007 по 2014 год. Удостоен судейского титула «Серебряная мантия». Победитель и призер литературных конкурсов МСП «Новый современник», Национальной литературной премии «Золотое перо Руси»,  Международного творческого объединения детских авторов «Брайленд», Литературного дома «Ковдория». Печатался в журналах «Бельские просторы», «День и ночь», а так же совместно с другими авторами в сборниках, издаваемых МСП «Новый  Современник». В 2014 году в издательстве «Стеклянный мостик» г. Карловы Вары вышла в свет книга «Операция "Создатель"».