Музыкальная шкатулка

С коробочку мир, словно сон, заключённый в подушку,
Служение музам не будет помянуто всуе.
Мой зритель за мной наблюдает, как Бог, добродушно.
Танцую, танцую, танцую…

Неглупый мальчишка, болеющий жаждою лета,
Он просто от нечего делать пьёт звуков микстуру
И смотрит на сцену… Я старую сцену балета
Танцую, танцую, танцую…

Пакует за окнами осень последние листья,
И дуя на воду,  торопит «на воды» в Пицунду.
Врачую мальчонку… Покуда мелодия длится,
Танцую, танцую, танцую…

Фламенко – дуэт дуэнде

             «Правит терпкий дуэнде, необузданный и одинокий».
             «Дуэнде сметает уютную, затверженную геометрию, ломает        стиль; это он заставил Гойю, мастера серебристых, серых и розовых переливов  английской школы, коленями и кулаками втирать в холсты черный вар…»
             «В арабской музыке, будь то песня, танец или плач, дуэнде встречают неистовым «Алла! Алла!» (Бог! Бог!), что созвучно «Оле!» наших коррид и, может быть, одно и то же».
                                                 Федерико Гарсиа Лорка

Движенье пальцев, изгиб руки и искре страсти из струн гитары
Идти сквозь сердце под каблуки, дробь разгоняя… аллегро в престо!
Веди испанка! Твой силуэт, то топит тени, а то взметает
От точки, кинутой на мольберт искусным мастером – мим-маэстро…
Отточен чёткий частящий ритм, очерчен в небе кистями шали;
То оттолкнётся… Вскрик:
                                                 - Розмари!
То отуманит…
                         - …(Вдох):
                                                 розмарин…
                                                                     Кисть гитариста: аккорд печали!

Хлопки ладоней: отметить такт, и ткать в терпении нитью танца
Искрящих, хищных хвалы «Алла!»… Бог вдохновляет! Тебе без «башни»
Творю дуэнде! Ритм выбивать… Быстрей! Быстрее костяшки пальцев…
Отдёрну руку, прерву слова, заткну за пояс…
                                                                                 края рубашки.
От дёрна в небо, как кипарис! Из неба в землю клинком испанца!
До одержимости…
                                     - Воспарил!
До одурманить…
                                 - …(Вдох):
                                                     «Мон-Пари»…
                                                                                 Кисть гитариста: узор компаса…

*Компас исп. Compás — испанское слово для обозначения понятий метра и такта из теории музыки. Также оно относится к ритмическому циклу или, иначе говоря, ритмической схеме того или иного стиля.

Гобои осени

С листа я осень пролистаю, истаю звуками. И стаей стылых утомлённых листьев.
Устами тем, тамтамами и стами уст усталых гобоисток
Стократное стаккато повторю. И вторить будут звуки-одалиски
Искликанным гобоем сентябрю.

Сверстаю в стаю ветра вёрсты. Сметая всё, метаться стану! Урывками спокоен? Истин?
У истины стены – тень тишины в тропинку-топотушку втисну:
Стаккато в такт, стократно такт в повтор, как «Отче наш» творил старик Паисий,
Истачивая небо к октябрю…

Сверяя сроки, веря, меря, вверяя мир рокочущему утру окоченевшей сини
Усилю, коль осилю, не робея, переборы слов красивых –
Истока сток из уст ста гобоисток – усть-слово осенённое Россией,
Исчерпывая речи,
                                 тропарю…

Я цветы доверила вазе

Я цветы доверила вазе и надела мужской костюм,

Туфли на каблуках и счастливую шляпу;

Вдохновение в звездопаде, дирижер – изощренный ум –

Повелитель и маг, голос – почти Шаляпин.

Верите, хрупкая женщина? Но клавиши примут руки –

Звук фортепьяно или… или гитары звон…

Я с музыкою обвенчана, О Боже, какие муки!

Мир частичкою пыли, словно Армагеддон!

Брошу скомканную реальность, раз фантазии не вместит.

Жизнь мелодичных слов рушит засилье прозы.

Во вселенной «я» затерялось, как душа, переплывши Стикс.

Пленница струнных снов – узница Берлиоза.

Строчка в блоге

Лето проходит, кружась, каруселью событий.
Белые домики вновь посерели в дожде.
Мне бы отвлечься, не помнить совсем, позабыть и…
Вновь окунуться в осенний дождя беспредел.

Память вершит вслед за летом повторами танца
Старый, по-новому пройденный жизненный круг...
Надо бы, надо бы, надо бы… с прошлым расстаться –
Вырвать из вальса прощание сомкнутых рук.

Прошлое снова ко мне прикоснётся украдкой,
Тихо заплачет под ритмами капель стекло,
Я опишу в дневнике, но не длинно, а кратко
То, что прошло, что прошло, то что: «Лето прошло…»

Под дождём по-монгольски

                        Над горой Тосон клубится пыль,
                        Не сидится на месте мне,
                        Над горным хребтом гуляют ветра,
                        Душа не находит покоя…
                       Народная монгольская песня «Вершина горы Тосон»
Одарит степного волка, одождит молоко небесных кобылиц,
С переливами затянет хипстераль, прикрывая отблески зарниц.
Пылью ливня выткет травный габардин с тонкорунной шерсти мериносов,
Принесёт вода спокойствие в кораль, выплеснет из сердца ополоски.
Голос, зов, напев взывает к небесам перекатом слов уртын дуу…
Глубины колодца трубный глас! Кобылицу подою, и подаю –
Пение её отправлю к праотцам, дабы до живущих доносилось:
Слово, соло… Чтоб от слов не отреклась и явила, вниз упавшим, силу!
Где-то резво скачет ветер по хребтам и надрывно плачет моринхур…
Всё на свете тлен и суета...
Всё ж люблю мелодии паркур.

.

Сердце в сердце (чамамэ)

I
Вспыхнет светом на маяке
Судну трепетная заря.
Судно – сердце к твоей руке,
Вместе можем пуститься в пляс.

Припев:

Переборами пробегу
Облюбованный ритм строки.
Солнцем выжжен на берегу –
Солнцем сердца с твоей руки!
Пальцы пляшут, ладонь поёт
Полюбившейся паре фраз:
В руки сердце вложив своё,
Вместе можем пуститься в пляс.

II
Солнце тонет огнём в реке;
Свет протянет, не опаля.
Солнце – сердце в твоей руке,
Вместе можем пуститься в пляс.

III
Звёзды светятся вдалеке,
К небу тянутся тополя.
Тополь – к сердцу в твоей руке,
Вместе можем пуститься в пляс.

IV
Карнавал! Поспеши скорей,
Из-под ног убежит земля!
Сердце к сердцу лежат в руке,
Вместе можем пуститься в пляс.

Последний удвоенный припев:

Переборами пробегу
Облюбованный ритм строки.
Солнцем выжжен на берегу –
Солнцем сердца с твоей руки!
Пальцы пляшут, ладонь поёт
Полюбившейся паре фраз:
В руки сердце вложив своё,
Вместе можем пуститься в пляс.

Плещет искрами на клинке
Перекрещенных взглядов пыл,
Сердце в сердце плывут в руке
Вечным танцем раскрытых крыл.
Опаляющий, огневой,
Опьяняющий парафраз
Сердце в сердце – наперебой!
Вместе с места пустились в пляс...

Смеющийся мулат (акро-сонет)

                      В аллее голубой, где в серебре тумана
                        Прозрачен чайных роз тягучий аромат,
                        Склонившись, ждет ее у синего фонтана
                        С виолой под плащом смеющийся мулат.

                        Он будет целовать пугливую креолку,
                        Когда поют цветы и плачет тишина...
                        А в облаках, скользя по голубому шелку,
                        Краями острыми едва шуршит луна.

                                                            Эдуард Багрицкий

C виолой под плащом смеющийся мулат,
Минором не крещён из синего фонтана.
Его весёлый нрав и кожи шоколад
Юродствуют здесь, как мажорная гитара.

Щемящей ноты нет, а розы аромат –
Изысканный секрет, звук струйного металла…
Йоркширский пёс-терьер, звериный акробат
Старался взять барьер, но сил недоставало…

Явление грядёт: креолка на тропе!
Манящее её… естественно желанье.
Услада губ поёт…, Виола в Сан-Тропе,
Лазурный берег ждёт. И мир весь в ожиданье…

А поцелуй в щеку? Повиснет тишина.
Тишь…, в голубом шелку белёсая Луна.

 Песни Перна (триптих)
                 …уважаемые читатели, мы предлагаем
                 вашему вниманию трилогию о Менолли.
                                 Предисловие к роману Энн Маккефри «Песни Перна»
      

           Арфистка
                 …нет, никто не сумеет достойно почтить старого
                 арфиста погребальной песней — никто, кроме Менолли.
                                                             Энн Маккефри «Песни Перна»
Три дня упорно не унимался ветер,
Будто скорбел о душе старика арфиста,
Словно хотел на тёмной воде отметить
Место, и сделать то место чистым.

Как сговорились:
                               - Давай!
                                                - Давай Менолли!
Тени сомнений:
                              - По сути, ещё девчонка;
- Скажут, кто мог выступать позволить.

Но было б кому другим говорить о чём-то.

Скорбно лились над морем её аккорды;
Голос сердца иссушал, иссекал, кручинил;
Солнце почило с горя в волнах фиорда;
Тело скользнуло, скрылось во тьме пучины.

      Изгой
                 Не забывай, что старик умер.
                 И с его смертью все для тебя изменилось.
                                                   Энн Маккефри «Песни Перна»
Если в ночь превратился день, значит чёрная полоса.
Расплываются по воде, недосказанные слова.
Недопетые песни жгут, но у жизни мечта – вассал.
Бог на горле сжимает жгут - той, которую целовал:

У завистников, как всегда, в чёрном деле помощник – мрак.
Невозможно предугадать, кто и где нанесёт удар.
Болью сломанная рука возвещает арфистке крах.
Бес – любитель дать по рукам тем, кто тянется не туда.

А куда ей идти теперь? Одноручка – лишь лишний рот.
В уши шёпот устал шипеть: не играть, не учить, не петь…
К дальней пустоши за травой… Солнце спряталось за горой;
Вновь поднимется завтра вой: «Сколько можно тебя терпеть!»

Сколько сможешь ещё терпеть?

      Всадник
                 Сияют драконы, взлетая, как дым,
                 Зелёным, коричневым и голубым.
                                            Энн Маккефри «Полет дракона»
Дни за днями в поиске по горам
Корешков у лечебной травки…
Но велик Господь; возгласил: «Пора!
Этот день для Менолли крайний».

Надо было долго сквозь боль идти,
Чтобы вмиг обрести удачу.
Голубое пламя, как апатит;
Воспарило… Менолли плачет.

«Голубое!», - сердце её стучит:
Цвет, положенный по закону
Всем арфистам (клан голубой парчи)
В крыльях маленького дракона.

Год за годом будет его растить,
Обмывать, надрываясь холить…
После бросит мрачным горам: «Прости!»
…
Над горами взмывают двое.

Переплетая временные звуки

Звуковые переливы
На разгневанном заливе –
Волны пляшут тарантеллу и прибой поёт в пристук.
В сером небе сиротливо
Солнце светит жёлтой сливой,
Стих – воинственный Отелло рвётся строчкою к листу.
Стихотворным алгоритмом
Отыскать её сквозь ритмы –
Ветра резкие порывы и вселенскую печаль…
И с шипением на берег
В пене  бешеных истерик
С завывающим надрывом рвётся слово сгоряча…
Перепутанные звуки
Без системы и науки
Вырываются на волю, льют чернила под перо.
Что-то в этом мире вечно,
Но погода быстротечна –
Пробежит волной по полю, снегом тропку замело.
Я клубок перемотаю,
Снег сойдёт – весна-ботаник
Рифм цветастые соцветья разбросает не скупясь.
Упаду в траву поэтом,
Ощущая кожей лето…
Волшебство инопланетно – обратится время вспять.

Музыка жизни

Запиликала скрипка жалеючи,
Голос женский понёсся надрывно…
А душа, будто ахнув с обрыва,
Замерла, вроде призрачной феечки.

Разлилась, повлекла, распотешила
Радость песни; из сердца печали
Унеслись, в небесах величали
Душу птичью, любовью утешили.

Словно маски: весёлая, грустная;
Для души звуковые игрушки.
Полосатая жизнь тигру ушки
Теребит разноликими чувствами.

Иероглифы «МУ» и «КУН» – цвет музыки даян-наси

(из цикла «Китай»)

Лицзян стоит в провинции Юньнань,
Единственный во всём Древнем Китае
Стеною городской не обладает!
К чему дракону щит и ятаган?!
Он город вод: вода в горах растает;
Пьёт Чёрный Дракон с подножия Сяншань.

На улице Сифан цветных камней,
Как в логове царя, главы драконов;
Спят Пять Цветов камней, как бы бутонах…
Раскроются цветы после дождей!
А в музыку небес оркестром встроен
Белёсый цвет волос и шёпот дней…

В осаде времени глава у клана Му…
У города Лицзян защиты нет… К чему?

Смычок смальтовой скрипки (экспериментальная поэзия)

Посвящение Ванессе Мэй

Волшебная белая скрипка
Волной вдохновенных Мелодий,
Смехом души искрится
Смешанным с вихрем гармоний.
Всегда на вершине гребня!
Падают… Всплывают звуки…
Ванесса сверкнёт серебрённым,
Факел смычка на струны.
На пульсе времен – современно;
Игра ритма его – свинг времени;
Прошлое в будущем – одновременно!
До Ванессы Мэй красок не было.

Рок

(из «Роллеры»)

Репу за порог. Я играю рок!

Джаз банд лабуда? Да!

Давай навались, оттенись.

Столбом не стой сам.

По басам!

Тряси костями. Ритм – колбаса – салями.

Мы ее порежем! Железом!

Ролик в рюкзак. Слушай, просеки;

Искрами стихи высеки!

Звезды! Звезды из глаз в небе!

Я тяну к нему стебель.

Я Луна на ущербе,

Остальное в тебе!

Проза. Прозу жизни под корень,

Если были мы в ссоре –

Захлестну звуков морем,

Роком на твоей одинокой горе.

Скорей!

Ритм музыки пей!

О, ней!

Рок!

Врубим сильней станок!

Не стой – отстанешь!

Встанешь.

И пускай горячо.

Еще!

Дадим волю речам. Кричать!

Молчать не будем?

Нет!

Вот наш ответ.

Нет и никогда: да!

Звезда!

Звезда наша в небе!

И пускай я там не был, -

Я Луна на ущербе,

Остальное в тебе!

Если были мы в ссоре –

Проза!

Проза – жизни не стоит.

Рок рокочущим морем

Накроет!

Накроет, как рок, тебя – Тебя, на твоей одинокой горе.

Поющий меч Исл

(отрывок)

Вступление

Завидуем держащим на ладони
Созвучный хор живущих в мире сил.
Но уголь жжет, и рот растянут в стоне,
Когда, дорвавшись, долю их вкусил.
      Желаем, ясно видеть связь вещей,
      Играть свободно звуком, цветом, словом,
      Не думая, что лавы горечей –
      Чужая боль окажется уловом.
Мечтал владеть? Придется заплатить;
Не зная роли, выпорхнуть на сцену...
И бабочка в огонь – слепа, летит…
Не ведая запрошенную цену.
       Но чудо происходит: невредима,
       Хранимая божественной причудой,
       Подхвачена рукою господина;
       Возникшей для неё из ниоткуда.
И вновь во тьме, но свет воспоминаний
Не даст угаснуть музыке вовек;
Непонятым огнем мелькнувших знаний
Из бабочки рожден был Человек.
        Рожден один на тысячу сгоревших,
        Вошедших в пламя слабых мотыльков:
        Рискнувших рано, спившихся, осевших
        В уютном мире денежных мешков.
Так восхищайтесь, радуйтесь, дивитесь
Осколкам, искрам в непроглядной мгле,
Но не мечтайте, не сгорев, явиться
Костром неугасимым на Земле.
        Напрасный труд мой! Предостережений
        Не слушает искатель дерзновенный.
        Совету не внимает храбрый гений,
        Тем более храбрец обыкновенный.
Раз я не в силах вас отговорить,
Позвольте стать в пути проводником;
Порвётся ли у Ариадны нить,
Вы не узнаете, пока она клубком.
       Потянем мы за кончик тайну Крыма –
       Одно из мест, где можно обрести
       Мощь и могущество, молящие незримо
       Об избранном, способном меч нести.
Нет не изделие, только Дух меча;
Не Дух, как таковой, а только образ.
Как символ света – слабая свеча –
Грядущего огня живой прообраз.
       Семь звезд горящих, красят рукоять.
       Октава нот возносит в дружном хоре;
       Слова, которым путник должен внять,
       Или погибнуть в бесполезном споре.
Я не могу вас уберечь в дороге,
Зато могу в пути предостеречь.
Закончены напутственные строки,
Я начинаю огненную речь.

Глава 1. «ДО»

Дворцовый герб свивает в схватке змей:
У двух могуществ бой непримиримый.
Для выжившей, но на гербе не зримой,
Исход борьбы значение имел.
       Менгли-Гирей превозносил Аллаха.
       А я хвалу в высь мудрым вознесу:
       Видение на речке Чурук-Су
       Очищено от слабости и страха.

И как змея здесь возродился Рай
Из неудачи золотоордынца:
Ахмед от Порты получил гостинца,
А беглый хан воздвиг Бахчисарай.
        И в гада пасть – в открытые ворота,
        Ища щемящей душу ноты «До»,
        Войди пришелец (неизвестно кто),
        Вас ожидает у фонтана нота.

Восточного гостеприимства дар
Вошедшему предоставляет выбор,
Как сытый хищник лани либо-либо:
Сбежать, или напиться предлагал.
         Фонтанный дворик – мир теней Аида,
         Загадка дней бездонной глубины.
         Ответить верно на вопрос должны
         Без помощи советчиков и гида.

Помпезно призван Золотой фонтан
Приковывать, и сковывать вниманье;
Мистического муз образованья
Урок начальный мимоходом дан.
         Невзрачен мрамор, струй творца другого
         И скуп набор позеленевших чаш;
         Подтеки слез любви минувшей вас
         Коробят или...? Судите вы строго?

Вы непреклонны, словно Крым-Гирей,
С корней срезавший плоть своего рода
И в памяти татарского народа
Отложенный как лютый из зверей?
         Что в вашем сердце капли пробуждают,
         Стучащие в фонтанный скорбный сток?
         Что бьёт в груди? Не шерстяной комок,
         В котором звук бесследно исчезает?

Коль камень вместо сердца – отразит
Людского возмущенья переливы…
И скрип зубовный, шёпот терпеливый
Проклятьем долгим хана поразит.
          Коль сталь внутри, то звоном отзовётся
          Удар меча о колеса чеку;
          Прощальный поцелуй сына в щеку;
          Плачь матери, высокой  нотой вьётся.

Сомнений символ недвижим застыл,
Из каменного глаза каплют слёзы...
Почил на век, водой снесенный, в бозе
Земных метаний и исканий ил.
          Нет понимания, но ощущенья, –
          Сплетённая в узле взаимосвязь;
          Трех судеб разных – общей жизни вязь, –
          Есть нижней «До» звучанье песнопенья.

Цветку души – девчонке Диляре,
Властителю, ваятелю Омеру
Улиткою ползти в иную эру.
Тебе избранник – в путь за нотой «Ре».

…

 Глава 9. Верхнее «До»
                       1
И вновь в Фонтанном дворике дворца
Стоит отнюдь не слабый новобранец.
Не закланный – заматеревший агнец
Предстал пред взором вечности певца.
       И шепот капель – пыль былых времен
       Из чаши в чашу скорбно изливает,
       Он как никто любви нетленность знает
       И многоликость мраморных имен:
Изящная, как лань; кротка, как голубь;
Нежнее утра; добрая, как мать;
Ты ласковей ребенка. Как назвать
Тебя по имени, гаремная голубка?
        Как много вас, имен полуоткрытых,
        Разбросанных по разным языкам
        Горстями звуков, девяти слогам…
        Стекают музыкой народами забытой.
О, зелень стоков – прошлой жизни след:
Мужской слезы и женского ручья.
Здесь не забыта капелька ничья,
И ткётся вечно полосатый плед.
         Заплакал камень под стальным резцом,
         И плакал хан, который был без сердца.
         От этих слёз тебе, глупец, не деться, –
         Ты коронован жгучим их венцом.
Ты, как орнамент, обрамляешь струи, –
Их жизни и забвения писец.
Созвучен хор, а ты его певец,
И по желанию не скинешь конской сбруи.
                      2
Нет звука после спетой гаммы
И нет углей сгоревшего заката,
От яростного волн стихов наката
Не пострадали предрассудков дамбы.
Что остается нам для послесловий,
Когда отыграна поставленная пьеса.
Где тот когда-то бывший здесь повеса,
Что бабочек своей рукою ловит?!

Михаил Алексеевич КУЛЬКОВ

Родился и живу в Санкт-Петербурге. Работаю инженером. Автор сборника стихов «Флюгер розы ветров», который вышел в рамках серии «Народная библиотека».