- С дальних гор мы шли. Копья наши были каменны, стрелы – звериная кость. Как звались тогда – неведомо. Да и надо ли зваться, когда промеж себя единым народом были? На одном языке друг дружку окликали, одни песни на привалах пели, одного шитья да покроя одежка была. Первыми вепсы от нас отстали. Молвили: «Знать, не дойдем до земли с белым хлебом, здесь останемся, где хоть черное просо растет, да рыба ловится». Там и осели. По рыбе с той земли и назвалися: вепсой рыбий плавник называем. От того-то мы сами вепсинов понимаем через десятое слово, от того-то мы и ликом с ними не схожи: мы-то все дальше шли, новые земли видели, новые песни складывали, жить иначе учились. А пришли мы в места новые уж не безымянными. По земле болотной назвались мы соомаю. И на века бы осели, да промеж собой опять разлад случился: роды иные о старшинстве заспорили. Назвались уж не соомаю – «болотниками», а по доспеху своему железному – суоми, что значит – «рыбья чешуя». Мнили они во всем главой быть, все рода под себя подмять, да не вышло: разошлись рода. Одни, что от века тихие были, решили дальше идти – землю белохлебную искать, да на юг и подались. Говорят – дошли малым числом. По земле той и назвалися хяйме. А мы на восход подалися – думали, с вепсами вместе сильнее суоми станем. Шли к ним, да не дошли: земля попалась зверем обильная да для скота пригодная. Там и остались. Назвалися карьялами – «скотниками». Сладко жили. Покуда брат брата не убил, да дите братово рабом домашним не сделал. Куллерво звали его, а по отцу – Воином. Смерти он предал клятвопреступника-дядю, рати зверьи на бой вел… Да умер он, счастья не познав, одной лишь яростью сытый. Мы же, дети его, с мест пролившейся крови ушли, на реке Ингерике села поставили, да по тому и назвались – Ингери-Ижорою. А по роду мы – карьялы, а по племени – соома… А коли гости заморские к нам заглядывали, всех нас прозывали феннами. И вепсов дремучих, и хяйме тихих, и суоми воинственных, и карьялов богатых, и нас – детей мстителя…

Замолчал старый Коски. Взглядом избу обвел. Истории старой домочадцы да гости кивают. Уж по десять-двадцать раз ее слышали, а все одно – обязан им староста о роде напоминать, не давать корню людскому в беспамятстве засохнуть.

Всем хорош старый Коски. Суд вершит – никто попрека не скажет. Зачин работе ведет – по нему все равняются. Огню, воде да лесу кланяться – первый идет. А вот не дали ему боги главной отрады – дара руны складывать, да голоса, чтоб людям те руны петь. Этому делу Ойво мастряк: старые песни помнит – старики дивуются, новые песни сложит – молодые тешатся. И он старостиной сказке кивает, а в глазах – тоска.

Выбрал Коски минуту, покуда люди разговоры меж собой повели, да сам к рунопевцу и подсел.

- Что случилось, Ойво? Старый сказ прискучил, али новый не дался? Так то не беда: не со всякой охоты зверя несешь, а с иной не ведаешь, как и утащишь всей дичи. Потерял, аль сломал снасть? Так пойдем ко мне в клеть, короба старые вскроем, да найдем тебе самолучшее. Али девка тебе в сердце запала? Так ужель мы своего рунопевца да не оженим? Уж скажи, в чем беда приключилась. Коль тебя она ломит – все село ей не сломить.

Усмехнулся Ойво. Нож старый в руках крутил – в ножны с пальцев стряхнул.

 - Нет, старый Коски. Не родилась еще та беда, что сломить бы не смог. Но тебе ли не ведать, что нет тяжелее беды, когда счастье не родится?

Кивнул головой староста: близко к сердцу легли слова рунопевца.

- А коль о беде моей спросил, так отвечу тебе старый Коски. Сам же знаешь – двое всегда рунопевцев. Вместе сидят, руки друг друга держат, да песни людям поют. Один забудет – второй подхватит, один заплачет – другой смехом утешит, первый в вере споткнется – второй его удержит. Один я средь вас рунопевец, пусто место друга. Вот тянул я двойную ношу, да в надрыв пошел. Песню забуду – кто подхватит? В слезы песня моя забредет – кто ее смехом разбавит? А споткнулся я давеча в вере – тут от вас мне помочи нету.

Головой старый Коски кивает, посох темный свой теребит. Есть у старосты череп древний, что вожак ратный на плечах своих из далеких  земель принес. Звалась его ватага – близнецов сыновьями да волчицы внучатами. Где те близнецы – кто сведает? А вот волчица жива. На семи холмах улеглася, пасть ненасытную раззявила – «дай!» Вот и тащили ей внучата со всех земель покоренных богатства, да все алчную глотку не могли насытить. Первый раз напали на феннов – бросили те им в лицо три камешка, и горами стоячими показались те камни находникам. Во второй раз напали на феннов – те снежок на землю метнули, и опять стояли незваные – мнилась им широкая река пред ногами. А в третий раз напали – одолели предков. Победили пришлые, да столь мало их осталось, что ушли из побитой земли, удержать ее за собой не чая: и так под ногами горела, а как зажили бы ее раны – что сталось бы? А вожака их череп остался. Беседует с ним старый Коски. Но нет у мертвой головы ответа на беду Ойво. Не ведает…

…Тихо Ойво ушел. Никто его на селе не хватился. Лишь только снег под лыжами скрипнул было, да примолк, признав старого друга. Скользит Ойво на лыжах, как корюшка по стремнине, как по облаку лебедь. Ели статные ему во след зеленым рукавом машут – приходи еще, спой нам песенку! А Ойво бежит…

Солнце златое молотом алым по льду Невы вдарило – заискрился белый. Будто кость резная, янтарем да златом украшенная. Быть бы о том песне. А Ойво бежит…

Куда бежишь ты, рунопевец? Нет в сердце Ойво ответа. От кого ты хоронишься, коли беда твоя за тобой в котомке едет? Нет в сердце Ойво ответа. Знает лишь, что покуда бежит – он живет.

Провалилась в яму лесную лыжа, выбила сустав из ноги. Далеко ль ты сбежал Ойво? Пять лучин не сгорело бы. Рядом с селом сгинешь. По весне лишь найдут твои кости, да поплачут, что не сыскали твои песни.

Стиснув зубы хромает Ойво. И места, вроде, близкие, да глухие. Хийси здесь по нужде присесть боится, Лемпо тут лишь хмельным бывает. Эх, поспеть бы домой засветло. А не успеешь увидеть двух коников над родным домом – тут и ночевать придется. Быстро здоровая юность бегает, да тихо хворь хромает.

Частый скрип меж сосен пробежал. Замер Ойво. Стих и скрип. Шаг Ойво сделал – с другой стороны снег заскрипел. Вытянул рунопевец нож, да огляделся.

Не поможет тут нож. Сел рунопевец. Волку в глаза поглядел.

- Что же ты, серый, без подруги да стаи? Взгляд у тебя вожацкий, сила под шкурой бугрится, крови на следу нет. Не изгой ты. Ужели стая сгинула? Аль, как я, сам ушел?

Прищурил волк янтарные глаза. Зевнул – зубы человеку показал.

Усмехнулся Ойво. Не все ли равно ижорцу, где Куолему-людобойцу встречать? На реке ли в бурю, на печи ли в хвори, на зубах ли зверя? А спою-ка напоследок!

Затянул Ойво песню. О елях в зеленых платьях, о речном льду во злате, о дыме родного села, да песне, чтоб пелась смела. Приумолк Ойво – волк кудлатую голову к небу закинул. Полилась волчья песня: о жизни без крова, да о заячьей крови, о лунной дорожке, да об охотничьем ножике.

Усмехнулся Ойво:

- Вот мне и побратим-рунопевец!

И, как умолк зверь, сам запел. Спел о речке Нево, об ижорских девах, о синем небе, да печном хлебе. А волк своей песней подхватил: о беге легком, да волчатах в логове. О хватке крепкой, да о жизни без цепи…

Утром Ойво вернулся. Улыбался. Лишь глаза у него именились – чуть желтее стали, да взгляд колоться начал. Пел, когда просили, работал, когда срок подходил. А сам каждый месяц в леса шел. Говорил – новые песни искать.

Улыбался ему во след старый Коски:

- Знать, нашел себе Ойво товарища-рунопевца.

- Не в соседнем ли селе? – вопрошали ижорцы.

- Хорошо, если в селе… - отвечал им староста и уходил домой, беседовать со старым черепом.

Скрытимир ВОЛК (Сергей Сергеевич Лифантьев)

Родился в 1981 году. Живет в п. Мга Ленинградской области. Автор семи книг: сборник стихов «Мир страха» (два издания), «Апокрифы. Откровение язычника» (религиозно-философский труд), Азбука начинающего язычника (два издания), Мир языческой сказки (стихи, проза, статьи о роли сказки в жизни архаичного социума, два издания), «Язычество против псевдоязычества» (научно-популярная работа), «Мир языческой сказки. Книга 2. Сказание о человеке» (стихи, проза, морализм). Обладатель литературных наград: грамота за участие в фестивале «Мгинские мосты 2016», диплом лауреата в фестивале «Мгинские мосты 2017», диплом занявшего третье место на фестивале «Журавль над Корелой 2017», благодарственное письмо администрации п. Мга за «сохранение литературных традиций» и т.п., диплом 2 степени за фестиваль «Мгинские мосты 2018», диплом участника фестиваля «Словенское поле 2018», благодарность от КДЦ «Мга» за «ответственное отношение к творчеству», «существенный вклад в развитие ЛитО» и т.п., благодарственное письмо за участие в фестивале «Журавль над Корелой 2018», диплом финалиста на фестивале «Мгинские мосты 2019», диплом 2 степени за фестиваль «Выборгская чайка 2019», диплом занявшего первое место на фестивале «Журавль над Корелой 2019», диплом финалиста фестиваля «Мгинские мосты 2020».