Вступление

Впадая в зиму, ждёшь подвоха.
Ломается за вехой веха.
Лёд запоздалого рассвета
Да дней винительный падеж…
Смешна недужная эпоха
На звёздном подиуме века,
Как престарелая Джульетта
В обносках радужных надежд.

Впадая в зиму, ищешь брода
В сугробе времени глубоком,
Блуждаешь в невидали далей,
А там – попробуй, разбери…
На чистую выводишь коду
Стихи как формулу печали,
А месяц смотрит волооко
На внеземные фонари…

И музыкой, такой земною,
Потрясены душа и руки,
Что в оркестровой яме ночи
Не тьма сгущается, а свет,
И в унисон поют со мною
Четыре четверти разлуки
И час – не ровен, неурочен,
Где встречи зыбкий силуэт.

 

Диптих (два стихотворения о Бетховене)

1. Лунная соната

Осенних листьев, снега ль намело,
Миг отзвучал, столетие ли, эра?
Та ночь – остатки тёмного «Мерло»
В бездонном чреве лунного фужера.

Дрожали пальцы, будто в первый раз,
Нашаривая выпуклости клавиш…
Что это было? Смерть?.. Любовь?.. Игра?..
Мир опустел, и музыка влекла лишь.

Комок волненья сглатывал кадык,
А пятерня приглаживала космы.
Пел первый звук глотком живой воды,
Второй летел, располовинив Космос.

Ронял рояль гортанные басы
Сейчас?.. Вчера ли?.. Век назад?.. Когда-то?..
И медлили песочные часы,
Перетекая в лунную сонату…

В оглохшем мире плавились слова,
Шептались тени со свечой всё тише
В ту ночь, когда Бетховен Людвиг Ван
Весь превратился в слух, чтоб их услышать.

 

2. Либретто для глухих

                   Стихи к Rondo alla ingharese quasi un capriccio in G major

                   Op. 129, больше известного под названием «Ярость по поводу

                   потерянного гроша» Людвига ван Бетховена

Медный грошик – гнутые края –

Потерялся в нищенском величии.

Может, закатился под рояль,

Звякнул первой нотою каприччио.

 

До костей продрогшая душа.

Мгла нагая – звука подноготная.

За душою больше ни гроша.

Восковая ночь, тетради нотные…

 

Только язва яростного Я,

Латки яви яркими лоскутьями,

Горький смех сквозь слёзы бытия,

Дни истцами да зеваки судьями.

 

Амальгама соль мажор во сне,

Партитура времени ли, века ли?

Ноты на обратной стороне

Новой долговой расписки лекарю…

 

Крик души, что не достиг ушей.

И пока сердечный воск оплавится,

Музыку, безмолвную уже,

Гладят пальцы по оглохшим клавишам…

 

Рондо каприччиозо

Смычок произносил: каприччиозо,
А дальше речь вела виолончель…
Звенело рондо робкого мороза,
Пугаясь неизбежности ночей.

Завьюжило. Не обретая шанса
Найти покой на продувном ветру,
Снег то взмывал на высоту Сен-Санса,
То оседал, едва касаясь струн

Сосны скрипичной. И под эти звуки
Вступала ночь безлунная в окно
А фонари заламывали руки,
Прося глухую темень об одном:

Чтоб светлый лик твой дольше видно было
И, всем снегам и всем ветрам назло,
Твой голос тишина не перекрыла,
Твои следы к утру не замело…

 

Длинноты

Ночь. Дека неба с чёрною дырой.
Ось мирозданья – утончённый гриф.
Струна умолкнет, не договорив.
Твой первый голос ищет мой второй.

Дрожащий звук на высшем вираже.
Терпение послушно вышине
Как пение – единственной струне.
Все остальные лопнули уже…

Дыхание тишайшей из сюит.
Созвездие отцветших хризантем.
Балетный танец пальцев, а затем
Мелодия блаженство посулит.

Семь дней недели. Семь фальшивых нот.
Нестройное пространство дребезжит.
А время приказало долго жить
В октаве неоправданных длиннот.

 

Прелюдия

Иоганн Себастьян

тих.

Иоганн Себастьян

Бах.

Ткут минуты часы:

тик-

Вторит вечность часам:

так…

 

Утешает орган

звук.

Утишает педаль

век.

Попросил клавесин

рук.

Замедляют слова

бег.

 

Дуновения всех

нот:

Напряглись паруса

стен.

Рубит якорь челнок,

но

Небеса не дают

крен…

 

Иоганн Себастьян –  

страх,

Не дослушав, упасть

в ночь

Бог с тобой, боль на бо-

бах.

Пишет Босх маслом: точь

в точь…

 

Эхо эго, аккорд

горд,

Из остатков соткут

стих.

Лодка солнца нашла

порт…

Иоганн Себастьян

стих.

 

Рапсодия

Звучало соло февраля:
Басы с оттенками металла.
И наугад, от фонаря
К окну замёрзшему металась,
Рвалась рапсодия снегов,
Роняли терции рояли,
И вдоль небесных берегов
Метели белыми роями
Вились. Вели виолончели,
Вступали скрипки и альты,
Крылами вьюги шелестели,
Взмывали, падали… А ты
Раздвинул музыку руками
И, расчехляя тишину,
Обыденно промолвил: ну,
Пора насытить мир стихами.
И всё смешалось: шёпот, опыт,
Явь, мановение руки
И галопирующий топот
Сердечных аритмий строки…
Отбрасывали навзничь тени
Одушевлённые слова,
Искрился миг в твоём прочтенье,
И век скандировал: виват!
Шторма на нет сводили волны,
Вулканы гасли вдалеке,
Не звёздные стихали войны,
Цвели подснежники в руке.
И свет летел, как бумеранг,
Запущенный тобой однажды,
И нужды утолял, и жажды
В разбушевавшихся мирах.

 

Немного Шнитке

А какова цена словам, ты знаешь сам.
Как ночь светла от них, а день порою чёрен.
И каково сквозь этот строй, дремучий тёрен
Пройти, оставшись верным прежним образам.

А какова цена молчанью, ты узнал,
Когда зашил прореху рта суровой ниткой.
Лишь крики времени в ушах да Альфред Шнитке,
И не распутать жизнь, не разрубив узла,

Когда слова тебя ведут в поводыри,
И ты танцуешь суть без права быть ведомым:
Шпагат и сальто, танго в сумасшедшем доме,
Пока усталый звон не выгорит внутри…

Печальный клоун и премудрый скоморох,
Позёр, паяц, смешной актёришка без грима,
Жесть шутовской неутомимой пантомимы,
Влеченье жеста, милость нот и ловкость ног…

Долой пуанты! Гравитация легка,
И сбились с ног доброжелатели и юбки.
Крупицы смысла истолочь и звёзды в ступке,
И по осколочкам вприсядку на руках…

Накал свеченья, поворот, вокал страстей,
Нелепы позы и не доблестны идальго.
А что мне нужно? Лишь ещё немного талька,
Чтоб не стереть в пылу ладони до костей…

 

Голоса

От стиха до стиха
И от встречи до встречи с тобой
Заговаривать голос, сличая на ощупь длинноты…
От звонка до звонка
Оттрубив эту жгучую боль,
Зачехлим саксофоны в футляры и – по ветру ноты.

И они полетят,
Оголяя изогнутый звук,
Натянув тетиву тишины донельзя, до предела,
И растерянный взгляд,
Чей-то смех, чей-то грех и испуг
Будет их провожать до вокзалов листвы поределой…

Прорастёт без помех
Голос осени – глух и шершав
От волнения ветра и хриплых простуженных истин.
Среди весей и вех
Заблудилась в трёх соснах душа,
Сбившись с ног и отчаявшись в поисках праведных смыслов.

У пустынных судеб
Глаз намётан, а глас вопиющ.
Зря срываясь на крик, не спасает бессильное слово.
Слишком много судей,
Норовящих судить по себе,
В мире, где лишь один человек понимает другого…

 

Ноктюрн в четыре руки

Осязаема осень,
И пульс у дождя
Нитевидный и частый.
Сад. Ветра. Солнце Ра
В божество возводя,
Рвётся радость на части.

Листья машут крылами,
Сорвавшись в мечту,
К небу, изжелта-рыжи.
Распадается день.
Без тебя красоту
Лишь обрывками вижу.

Но срифмовано всё,
Как печаль ни мусоль,
В нежные пасторали.
И опять над Землёю
Встаёт нотой СОЛЬ
Солнце: соль и солярис.

Осень. Сколь ни ловись ты,
Всё в те же силки.
Листья, asta la vista…
Сон рояля, ноктюрны
В четыре руки.
Грёзы Ференца Листа.

Тишина как мерило.
Томи не томи –
Ночь пророчит остуду.
Но из тьмы в слове МЫ
Всё поёт нота ми:
Мир – mirаculum, чудо…

 

Гаммы

Осень, землю дождями омыв,

Подалась на юга, на Багамы,

На Гаваи, Мальдивы, а мы

Остаёмся разучивать гаммы:

До-ре-ми…

 

Столбик слов как расходов графа,

В счёт потерь все находки: чёт-нечет.

Лишь болит прободная строфа – 

Расплатиться за прошлое нечем.

Ре-ми-фа…

 

Водружает на чаши весов

Время разновеликие гири.

В изобилии горечь да соль,

Оскудели запасы другие.

Ми-фа-соль…

 

Только память, все строки продля,

Солнце пестует. Вне открещенья

Дни и ночи считает Земля:

Во вращенье лежит возвращенье.

Фа-соль-ля…

 

И пока этот шар на оси

Набирает свои обороты,

Синь всесильна, что хочешь, проси,

Свет собой заполняет пустоты.

Соль-ля-си…

 

Облетают звезда за звездой,

Оголяются ветви созвездий,

И рассвет воздаётся за то,

Что играть не устали мы вместе

Ля-си-до…

 

Анданте бессонницы

Не важно, осень ли, весна ль,
Не суть – подруга ли, жена ли,
Расслаблена, напряжена ли
Но сядет ночь за вирджиналь
Постичь фактуру каждой ноты
Анданте соль-минор-печаль,
И звук нащупает причал,
А Бог распределит длинноты…
Нашарит туфелька педаль,
И близостью повеет даль,
Где пьёшь зелёное вино ты.
Но темень смотрит свысока,
И так недостаёт фагота,
Виолончели и рожка…
Рассвет. И осеклась строка
На полуслове отчего-то.

 

Лист. Осенняя рапсодия

Листопад, озёра с цаплями.

Дождь как не перед добром.

То настойка солнца каплями,

То в таблетках луннный бром.

 

Утро – вытяжка адониса:

Полубред-полупокой,

И промокший сверху донизу

День – куда же он такой?

 

Ах куда же он, куда же он?

Слишком музыка быстра.

Лебединое адажио.

Лист. Оркестры на кострах.

 

Смычки

Как близко: смы́чки и смычки́,

И яро: радуги и раны.

Сознания материки,

Сомнений развитые страны…

 

Как странно: крылья от Луки,

И струнно: ноты от Матфея.

Зачатки снов и слов ростки,

И звуки – тишины трофеи…

 

Как цельно: небо и земля.

Как ценно: Бах, Бетховен, Верди,

Чтоб музыку начать с нуля,

Покуда вера ветры вертит.

 

Как цепко: помнить и понять.

Как слитно вздрогнули аккорды…

Во благо влагу строк ронять

Среди пустынь золотогорбых…

 

А глина зим белым-бела…

Сорвусь? Собьюсь ли? Пропаду ли?

Была – решаюсь – не была!

И дую в горние свистули.

 

Как душно: воздух – выдох, вдох…

Как дружно звёзд многоголосье.

И обнаружится подвох,

Когда за всё по полной спросят.

 

И ты распишешься тогда

В бессилье править время оно,

И утечёт твоя вода

Сквозь пальцы вечности бездонной…

 

Адажио

Стремления сгорают заживо
В сакральных гибельных кострах:
Своё прощальное адажио
Танцуют и летят в астрал…

Вселенная поёт контральтово,
Вдыхая полной грудью свет,
А ночь зерниста и асфальтова,
И ей альтернативы нет…

Твёрд бампер времени фатального
Над фиолетом лунных фар.
На стыке явного и тайного
Надрыв струны на ноте фа.

В соприкасании со струнами
Треножат тишину смычки
И приближают бампер с лунами
На расстояние руки.

Но зовом дали не расплавишь, и
Путь млечный снегом занесён.
Без пальцев умолкают клавиши,
Без губ безмолвен саксофон…

Под обескрыленными клёнами
Пережидают камнепад,
Два сердца, равноудалённые
От звёзд, запевших невпопад.

 

Словомузыка

                   «Я вижу всё, что слышишь ты»

                                      Ник Эль Энн

Туда-сюда снуют мечты,

Роятся сны под лунной лампой…

Я слышу всё, что видишь ты.

Звеня в зените высоты,

Жить словом музыка могла бы.

 

А слово, музыку вобрав

В себя, легко вращать могло бы

Круг мирозданья, ось добра,

Неонового Солнца бра

И шар земной, как школьный глобус.

 

Слова и музыку могли б

Свести мы в оду небосводу,

В одну божественную ноту,

Но время между звёздных глыб

Уснуло, исчерпало квоты…

 

 

 

Ирина ЮРЧУК

Родом из Харькова, с 2001 года живёт и работает врачом в Германии, пишет на русском и украинском языках для взрослых и детей. Член Харьковского клуба песенной поэзии имени Юрия Визбора. Лауреат Всеукраинского литературного конкурса «Рукомысло», международного поэтического конкурса «ИнтеРеальность». Автор четырёх сборников стихов и многочисленных песен. Публиковалась в альманахах «Время Визбора», «45-я параллель», «Свой вариант», «Новый ковчег», «Формаслов», «Новый день», международных сборниках «Новый Континент», «Артелен», журналах «Европейская словесность», «Эмигрантская лира» и других.