Говорят, что мудрость приходит с возрастом, но в подавляющем большинстве случаев возраст приходит один. Вот и приходится ждать мудрость со своей старостью, сидя на завалинке дачки или дома во время перерывов между прополкой грядок с огурцами, помидорами и перцем. Что только ни придёт на память в такие моменты! Уже давно сменил юные высокие символы: «водка, глотка и молодка» – на более приземлённые, приемлемые для своего возраста: «кефир, зефир и тёплый сортир». Вот в это самое время, пробегая мыслями прожитое, нет-нет, да и зацепишься за прошлое, которое не замечалось раньше, ибо были другие интересы и другие лозунги в жизни. А теперь? Теперь пришло их время.

  Случай, который я попытаюсь описать, произошёл с моим давним хорошим товарищем. С ним вместе я заканчивал одно учебное заведение, мы часто проводили вместе свободное время, рассуждали, спорили. От него я и услышал этот рассказ, поэтому на авторство не претендую, а просто расскажу то, что однажды он рассказал.

  – Это было на заре моего босоногого детства, – повествовал приятель.  – У моей родственницы был родной брат, который покинул родительский кров в пятнадцатилетнем возрасте и которого с тех пор никто никогда не видел. Говорили, что он был моряком торгового флота, бороздил моря и океаны. Родственникам присылал поздравительные открытки к праздникам, да и то не ко всем, а только по большим церковным и политическим. Отсюда они делали выводы, что Юрий, а его именно так звали, является большим начальником на флоте, исключительно по политической части, никак не иначе. Телефонной связи с ним не было, потому как телефон у родственницы отсутствовал. В деревне, где она проживала, был один телефон на всех, да и то в соседней деревне, в правлении колхоза. Пока туда доберёшься, в телефонную трубку услышишь разве что гудки и объяснения дяди Васи – местного сторожа, который «охранял и оборонял» не только правление колхоза, но и магазин с клубом. Хотя, что там было охранять: в магазине на прилавках – ветер, в клубе – лозунг, а в правлении колхоза – печать. Всё вместе можно было носить в кармане председателя, но сторож был. Для проформы, что ли? Как гимн, флаг, герб для великой страны.

  И тут Юрий явился как снег на голову. Не предупредив, не сообщив, просто взял и приехал. Дядю Юру, как я его тогда называл, никто не узнал. Да и немудрено, он отсутствовал в родной деревеньке несколько десятков лет. За это время многие успели родиться, креститься, жениться, выйти замуж, а его всё не было.

  Юрий с чемоданами, сумками прошёл по деревне. Подошёл к знакомому дому, постучал, вошёл.

  – Здравствуйте! Мне кажется, что я Ваш родной брат, Юрий. Приехал повидаться. Узнаёте меня? – громко объявил он присутствующим.

  – Да! У меня числится брательник, только мы его лет сто не видели и не знаем, где его черти носят. Как уехал – ни слуху, ни духу от него нет. А ты точно он, не обманываешь? – ответила ему сестрица.

  – Как можно такими вещами шутить. Мы же взрослые, интеллигентные и воспитанные люди. А вы такое говорите.

  – Да всякое бывает. На прошлой неделе цыганка зашла погадать, так всё из дома вынесла, что можно и чего нельзя. Еле-еле на мотоцикле соседи за прудом перехватили её с цыганом и всё вернули. А то ищи ветра в поле.

  В разговор вмешался Василий: «Да ты паспорт его посмотри, там всё прописано. Имя, отчество, откуда родом».

  – Правда, покажи паспорт свой, – хозяйка дома стала внимательно рассматривать документ, – по паспорту вроде бы все верно: родственник, но ведь его тоже можно подделать. Бумага всё ведь стерпит. Задам тебе несколько вопросов «на засыпку». Вопрос первый. Кто меня приходил сватать и на обратной дороге в прорубь провалился, вернулся весь в сосульках, шуба на нём колом стояла?

  – Это я помню. Его звали Лёня Дылда, гармонист местный. Он всех в то время сватал. Попьянствуют у невесты два-три денька – и до скорой встречи.

  – Правильно. Вопрос второй, сосредоточься. Кто у меня на свадьбе мою косу продавал и получил большой выкуп, куш по–нашему?

  – На этот вопрос я тоже знаю ответ. Твою косу на свадьбе продавали мы с двоюродным братом и получили за неё большой выкуп, жених твой не поскупился. Мне тогда было лет восемь, а брату лет десять. Правильно?

  – Правильно! Вот теперь и я тебя узнала.

  Обнимает, причитает, плачет.

   – Мы тебя не ждали, праздников политических, церковных не предвиделось на горизонте, угостить тебя нечем. Самогонку ещё не гнали, и выпить ни капельки нет.

    – Я из спиртного ничего не привёз. Два чемодана вот с вещами, сумка с провизией, рук не хватило для этого. Но магазин-то есть в деревне или сельпо?  Сходим, купим, деньги-то есть. Вот я вам подарки привёз.

  Юрий пытается открыть чемодан. Василий стал помогать и говорит: «Давай с подарками потом. Вначале надо в магазин сходить, а то закроется или всю водку выкупят. Тогда как?»  Сестра поддержала Василия в этом:

   - Да, надо вначале в магазин. Ты надолго, Юра? Покупай сразу на весь срок, чтобы потом не было мороки. Вот Василий тебя отведет до сельпо, поможет донести продукт и разговором тебя попотчует дорогой. Он у нас речистый, скучно не будет. Василий, возьми, во что спиртное сложите.

   Василий, не найдя никакой сумки для этого дела, говорит: «Всё обыскал, ни одной сумки не нашел, сеток тоже нет».

  – Даже сумки, Юра, которая бы соответствовала значимости приехавшего издалека гостя, не нашлось. К соседям посылать не стану, чтобы преждевременно не привлекать внимания. Ничего дома нет подходящего: ни сумки, ни сетки. Живём в деревне, они нам и не нужны. Все как-то в мешках покупаем: муку, сахар, просо, гречку. Вот мешок и берите из-под сахара. Он больше других будет. Только старайтесь пройти незаметно. А то не успеешь раздеться, как полна изба набежит желающих выпить по такому замечательному случаю. У них нюх на выпивку – не спрячешься, за версту учуют. Слышишь меня, Вася?!

  – Может быть, Василий сходит один, а я с тобой поговорю, вспомним былое, помянем родственников?

  – Что ты, Юра! Это никак невозможно! Деньги можно доверить любому родственнику. Любого можно послать в магазин за спиртным. Но спиртное доверить никому нельзя. Ничто так не ценится в нашей деревенской местности, как бутылка водки. Ей у нас конкурентов нет ни среди золота, ни серебра, ни денежных знаков. За бутылку самогонки тракторист бросит пахать колхозное поле, переедет на твой огород, вспашет тебе не в ущерб общему колхозному делу. За бутылку вина деревенский шофёр может отвезти твою картошку на базар в районный центр за сорок километров. А бензин-то стоит шесть копеек литр, а раньше был, вообще, три копейки. Дешевле только коробок спичек – одна копейка. Кузнец или сварщик изготовит тебе за «полбанки» такой вензель, что в столичном музее не встретишь. Бутылка у нас – мерило всего и для всех. Есть, правда, некоторые, которые не пьют спиртное. Но это, скорее, исключение, чем правило. Особый, так сказать, случай, из ряда вон выходящий. В нашей деревне я таких не встречала, да и ты не встретишь.

  Собрались, нашли мешок, рассмотрели его со всех сторон, сосчитали деньги. Пошли дворами и огородами. Пришли в магазин, купили ящик водки, уложили все в мешок. Уместилось. Подходят двое мужчин, здороваются с Василием и Юрием за руку.

  – Это кто такие, Вася?

  – Свои, дядя Юра, деревенские. Это Саша и Владимир. Ты с их отцами и матерями в школу ходил, начальную.

  – А что, Василий, хорошие ли они люди?

  – Ой, дядя Юра, хорошие!

  – Тогда наливай!

   Нашли тень. Садятся, наливают, пьют, рассказывают анекдоты.

  – Нам уже пора. Наливай, Вася, по последней и продолжим движение.      

    Наливают, пьют. Продолжают движение.

   Встречают мужчину и женщину, здороваются.

  – Кто это, Вася?

  – Соседи Вашей сестры.

  – Хорошие ли они люди, Василий?

  – Ой, дядя Юра, очень хорошие! Это наши родственники, дальние, правда.

  – Тогда наливай!

  Садятся, наливают, пьют, рассказывают анекдоты.

  – Вася! Давай по последней.  И продолжим движение.

  Поднялись и идут шатаясь. Видят, рыбаки тянут бредень. Стали помогать.

  – А что, Василий, хорошие это люди?

  – Ой, дядя Юра, земляки наши. До того хорошие!

  – Тогда наливай!

  Садятся, выпивают. Продолжают помогать тянуть бредень. Рассказывают весёлые истории…

  Рыбаки несут Юрия домой. На нём пиджак, рубашка с галстуком, но без брюк и обуви и в одном носке. Василий идёт сам, шатаясь. Подходят к дому, в котором их ждёт сестра. Уложили Юрия спать.

  – Что долго так, Васька, где вас черти носили? Купили спиртное-то или нет?

  – Купили целый ящик водки, двадцать штук.

  – А где же она? – спрашивает сестра.

  – Да вон же, вся в мешке.

  Сестра берет мешок и достает из него бутылку, наполненную наполовину.

  – Ты сказал, что купили целый ящик, двадцать штук. Тут всего одна бутылка и та отпита наполовину. Где остальное?

  – У Юрия неожиданно в нашей округе оказалось значительно больше друзей, знакомых, поклонников, чем предполагалось ранее.

  – Каких поклонников? Он что, артист кино? А где его праздничная одежда, обувь?

  – Все встречные говорили, что он очень похож на одного актера массовых сцен из фильма, если смотреть на него со спины. А одежда?! Помогали на речке бредень тянуть. Ботинки утонули, а брюки у костра стали сушить – сгорели. А братуха твой слабак по сравнению с нашими деревенскими. Сломался рано. С таким, как он, не выпьешь, как следует. Он кто? Политрабочий? У меня в армии был такой работяга, только и умел, что речи толкать да рукой водить по политической карте мира.

  – Он непьющий по сравнению с вами, пьяницами! Что же делать? Васька, чем гостей встречать будем, чем потчевать? Надеюсь, ваши собутыльники больше не придут, ведь угощали же их уже. Совесть-то есть?

  – Юра приказал: всё надо повторить завтра. А то, что выпили сегодня, на завтра не распространяется и в зачёт никак не идет. Не считается. Все было без закуски, в антисанитарных условиях и без гармони. Надо, чтобы душа запела, а без гармониста, как она запоёт? Никак. Дядя Юра сказал, пока не заснул у реки: вот он протрезвеет, скажет сам, чтобы на завтра пригласили гармониста. Сейчас думаю, кого… Твоего бывшего жениха – Лёню Дылду – нельзя.

  – Что так!?

  – Он по пьянке сел на свою гармонь и раздавил ее. Теперь ходит без гармонии. Надо Славку Рязанского пригласить. Он мастак в этом деле и новые песни знает. Поставь будильник, чтобы в магазин не проспать.

  Прозвенел будильник. Василий встал, будто бы и не пил вчера. Рядом сестра блины уже готовит на завтрак. Юрий не шевелится.

  – Буди родственника-то, собираться пора в магазин, спиртное с одиннадцати ведь отпускают, не опоздать бы, а то всё продадут, – говорит сестра.

  Василий начинает будить Юрия, брызгает водой. Юрий не реагирует на это.

  – Не могу поднять, не достучусь никак до его сознания, безответственная личность, честное слово. В смысле – нет ответа, не отвечает на побудку, поэтому и безответственный. Буди сама.

  – Он понимает только по-военному. Меня этому ещё в школе учил на военном уроке наш учитель Монахов, да так научил, что до сих пор не забыла. Дай газету и спички. Сейчас я его, городского, на велосипеде прокачу. В детстве мы так катали друг друга.

  Берёт газету, вставляет ее между пальцев на ноге Юрия и поджигает. Юрий крутит невидимые педали велосипеда. Вскакивает.

  – Подъём! Строиться! – командует сестра.

  Василий с испугу подбегает к Юрию, встаёт в строй рядом с ним.

  – Становись, равняйсь, смирно! Равнение на меня! Ориентирую. Север в направлении коровы, не этой, вон той! Приказываю совершить марш по маршруту: сельпо соседнего села и обратно. Дистанция – минимальная, исходный рубеж – дверь избы, пройти через пять минут. Скорость движения – максимальная. Начало движения через три минуты. Я в голове колонны, ты, Юрий, замыкаешь. Сигналы управления штатные: флажками или голосом.

  Далее уже спокойнее.

  – Ну что, проснулся? Налей ему, Вася, полстакана рассола и не больше. Некогда кофию распивать, в путь пора, блины я уже завернула на дорогу. Сегодня я сама возглавлю ответственное мероприятие, сама поведу колонну. Надень на него кожух и калоши. Пусть привыкает к деревенской жизни, если забыл. Протри ему лицо полотенцем, компрессов у нас нет, подай мне ранец нашего прадеда, с которым он с турецкой войны пришёл. Проверь, чтобы Юрий деньги не забыл на два ящика спиртного, на сей раз должно на всех и всё хватить. Юрка! За мной, не отставай. Как понял? Повтори!

 Юрий кивает головой. Сестра с ранцем за плечами и Юрий, в кожухе и калошах на босу ногу, опираясь на её руку, трогаются в путь. На крыльце Василий. Подходят вчерашние собутыльники.

  – Не знаю вот, что делать сегодня. Сено в Мочалинском овраге перевернуть надо, два дня уже не переворачивал, сгорит. А тут такое дело… Уйдёшь... Пока за тобой пошлют, если пошлют, пока ты придешь – уже по третьему стакану пропустят, закусить и прожевать успеют, гармонь петь устанет, а тебя всё нет. Этого допустить никак нельзя. Придётся и на сегодня выбросить лозунг. Кто со мной, друзья?

  Возражений не последовало. Василий разворачивает лозунг. Одно древко держит сам, второе держат вчерашние собутыльники. На лозунге написано: «Работа! Ты нас не бойся. Сегодня мы тебя не тронем».

  Десяток глаз с тоской провожают колонну до самого поворота, до того самого места, за которым брат с сестрой пропали из виду.

 

 

Николай Георгиевич СЕЛИВЕРСТОВ

Офицер запаса, родился в Пензе, живу в Севастополе. Автор нескольких книг, сборников сценариев и пьес.